ГУЛАГ подстерегает нас на каждом шагу. Бросается с лаем сторожевого пса с газетных страниц, скалится с театральных афиш, следит холодным оком сериального НКВДшника с экрана телевизора, цепляет ржавой колючей проволокой со страниц книг.
С середины восьмидесятых нам изо дня в день рассказывали про репрессии, аресты, лагеря и расстрелы. Нагромоздили целые горы вранья пополам с правдой, полуправдой, мифами и откровенной чушью. В итоге разобраться в реальном положении дел обычному человеку очень трудно, если вообще возможно.
Разброс мнений огромный. Кто-то говорит о сотнях тысяч жертв репрессий, кто-то — о десятках миллионов. Кто-то считает, что все они были в основном невинные, кто-то уверен, что большинство получило по заслугам. У кого-то в роду есть репрессированные и сгинувшие в лагерях, кто-то в праведном негодовании восклицает: «Какие массовые репрессии?! Ни у меня, ни у моих знакомых не было ни друзей, ни родственников, прошедших сталинские тюрьмы!»
У каждого свой взгляд и своя правда.
Но я хотел бы поговорить не о том, кто прав, а кто нет. Дело в том, что как минимум у двух поколений сформирован некий условный рефлекс.
Весь социалистический период жизни страны, все семьдесят лет намертво привязаны к этому короткому, гулкому, как тюремный коридор, слову «ГУЛАГ». Семидесятилетний, очень неоднородный, страшный и прекрасный период жизни огромной страны вогнали, как в гроб, в пять букв.
Можно было бы назвать это исторической памятью, если бы это не походило на обычное оболванивание.
В результате тридцатилетней массированной атаки у существенного числа людей, как у собак Павлова, выработался рефлекс — при словах «коммунизм» и «социализм» у них на автомате выскакивает ответ: «ГУЛАГ».
Не Гагарин, олимпийский мишка, великие стройки, космос и бесплатное образование ассоциируются у них со словом «советский», а аббревиатуры КГБ, ЧК, НКВД. Не БАМ перед глазами встает, а километры колючей проволоки, «опутавшие страну сверху донизу». Не список нобелевских лауреатов от СССР, а расстрельные списки.
В общем и целом задача, поставленная в начале перестройки, успешно выполнена.
Попробуйте представить себе современную книгу о тридцать седьмом годе, в которой не упомянуты репрессии, и у вас сразу возникнет ощущение «исторической недостоверности». А ведь в тридцатые годы было много очень интересного.
Выросло целое поколение, на условные сигналы отвечающее положенным «гав» — простите, «ГУЛАГ».
Причем такая ситуация не только у нас, в России. Режимы, обосновавшиеся на обломках Советского Союза, могут лаяться друг с другом по любым поводам, но в отношении к общему прошлому проявляют редкостное единодушие. Наше прошлое — тюрьма, нищета, смерть…
В некоторых странах присутствует свой колорит, как, например, «голодомор» на Украине. «Передовые» белорусы тоже не прочь приобщиться к этой «культуре» и охотно тиражируют истории о миллионах погибших от голода в Белоруссии. В Казахстане, кстати, тоже был свой «голодомор», и в последние годы появляются памятники этому событию. В Астане, Павлодаре, Алма-Ате…
Повторюсь, я не собираюсь оспаривать ни сам факт голода, ни цифры погибших. Я обращаю внимание на то, как с шулерской ловкостью десятки советских лет привязали к одному-двум трагическим эпизодам. Больше, чем один-два, использовать, кстати, не рекомендуется. Чтобы человек в случае чего не выбирал из множества вариантов, а отвечал четко и с оловянной ясностью в глазах.
И дело тут не в сердобольности наших «хозяев жизни», которым принадлежат рупоры, изо дня в день напоминающие нам об «ужасах коммунизма». Не в том, что у них болят некие неизбывные раны. Волны Колымы не стучат в их сердца, отнюдь. И лагерная пыль не ест глаза.
«Хозяевам жизни» не интересны ни сотни тысяч, ни гипотетические десятки миллионов жертв ГУЛАГа сами по себе. Зато «господа» кровно заинтересованы в том, чтобы сохранить за собой и потомками все «отжатое» за постсоветские годы. По этой причине слова «социализм» и «советский» вызывают у них реакцию сродни панической атаке, и лучшей гарантией благосостояния наших нуворишей будет, если и мы тоже станем испытывать подобную реакцию. Если в каждую голову посадить виртуальную сторожевую собаку, которая станет взрываться оглушительным лаем, едва заслышав об СССР или Октябрьской революции, это будет лучшей защитой их собственности. И ради такой «святой» цели они не пожалеют ни сил, ни средств.
Нужно, чтобы обыватель даже и подумать не мог, будто «заводы-газеты-пароходы» могут быть не частной, а общественной собственностью, что капитализм в принципе не самый лучший строй, а капиталистическая демократия не самая демократическая. И если у кого-то есть сомнения, значит, он собирается вернуть нас обратно в ГУЛАГ.
Очень удобно.
В основе риторики, с помощью которой разрушали СССР, лежали те же «краеугольные» слова: «тюрьма», «голод», «репрессии»… Сейчас поколение старых антисоветчиков сходит со сцены, но дело их процветает. Новое поколение подхватило эстафету у Солженицына и перестроечного «Огонька» и выдает на-гора книги и сериалы про лагеря, подвалы и забрызганные кровью сапоги НКВДшников.
Персоналии из списка «Форбс» благодарны вам, молодая поросль, не сомневайтесь. Даже если вы уверены, что боретесь с тоталитаризмом, вы боретесь за их собственность.
Откройте на досуге означенный журнал, познакомьтесь с реальными бенефициарами вашей деятельности. Именно их вы защищаете, когда доказываете, что социализм и коммунизм насквозь преступны.
Для обитателей списка эти формации, несомненно, преступны. Поскольку не будь в России капитализма, не было бы у «элиты» ни миллиардов, ни замков, ни яхт…
И еще не было бы ситуации, когда Россия по количеству долларовых миллиардеров находится на пятом месте в мире, а по уровню доходов на душу населения расположилась в пятом десятке. И каждый седьмой житель страны живет за чертой бедности.
Хотя, мне кажется, народу, который на слова «социализм» и «коммунизм» инстинктивно отвечает «ГУЛАГ», нет смысла жаловаться и ждать поблажек от текущего строя.
Ведь олигархи и их СМИ давно все объяснили: капитализму нет альтернативы, так? Значит, капиталу, по большому счету, ничего не угрожает, и он волен вести себя как вздумается.
И значит, правильно, что деньги превыше человека. Капитализм ведь, да? Безальтернативен, так? А тот, кто пытается говорить, что человек выше денег, что интересы социума выше интересов капитала, тот зовет нас обратно в тюрьмы и казематы, из которых нас вывели Ельцин и Солженицын.
Развитие общества при капитализме определялось и определяется тем, что выгодно капиталу. Куда деньгам выгодно двигаться, где им комфортнее.
В шестидесятые годы все были уверены, что сейчас человечество рванет в космос. Люди грезили новыми планетами, световыми скоростями, галактиками… А потом выяснилось, что больших дивидендов капиталу это не принесет, и ему гораздо выгоднее осваивать иные направления, ту же отрасль IT, например. И космос немедленно отошел на второй, а то и на третий план. Ничего принципиально нового в космической отрасли за последние полвека не произошло.
А ведь это могло бы стать прорывом. И в первую очередь — прорывом в развитии психологии человека, в его ощущении своего места в мире и Вселенной. Казалось, настал момент, когда распахнется окно в космос, и туда уйдут вся та духота, смрад и ненависть, которую накопили люди за тысячелетия проживания в замкнутом пространстве своей планетки. Люди ждали чуда из космоса. Но быстро выяснилось, что «чудо» капиталу невыгодно. И космический проект притормозили.
По большому счету, если бы мировой капитал задался целью, он мог бы уже завтра накормить всех голодных и вылечить почти всех больных на планете. Но это невыгодно. Потому что голодные голодают именно потому, что у них нет денег на еду. И больные часто больны оттого, что не могут найти средств на лечение. А даром, как известно, только дети смеются. Лечиться и есть достойны лишь платежеспособные.
Можно было бы дать бесплатное высшее образование каждому, кто обладает достаточным интеллектом и тягой к знаниям. Можно. Но зачем? И кто будет оплачивать этот «пир духа»? Да и кому нужно такое количество развитых и образованных людей? Уж точно не капиталу.
Социализм же и коммунизм как идеи важны прежде всего тем, что главной их целью является развитие человека и социума, а не приращение капитала.
Когда говорят, что будет хорошо капиталу, будет хорошо и социуму, лукавят, если не сказать — врут. Каждый олигарх понимает, что если будет плохо социуму, частный капитал вообще могут отменить, как это сделали в 1917-м.
«Человеческое лицо» капитализма — вынужденная гримаса.
Когда к власти в России пришли большевики, капиталистический мир не на шутку испугался и принялся спешно задабривать рабочих: вводить восьмичасовой рабочий день, разрабатывать систему социальной защиты, давать избирательные права женщинам и т. д. Элитам пришлось экстренно сокращать свои аппетиты и делиться правами. Это был вопрос выживания: «Мы же не хотим, чтобы было, как в России?»
Так появилось «человеческое лицо».
В капитализме нет вообще ничего человеческого — там есть только деньги и их интересы. Мы, люди, всего лишь фактор, один из многих, который надо учитывать, чтобы преумножать капитал. Не мы, люди, тут главные. Вот что надо рассказывать школьникам на обществоведении, а взрослым объяснять в передовице каждой газеты.
В любом случае, чем чаще мы вспоминаем о социализме и коммунизме, тем меньше причин для спокойного сна у капитала, тем больше у него поводов не терять «человеческого лица».
Если уж у вас не хватает желания понять, что капитализм — это в принципе тупик в развитии человека, поймите хотя бы это.