В узеньких переулках, где крыши многоэтажек
цепляются друг за друга, антеннами — за облака,
под пение саксофона, шарманок малолитражек,
спускается алое марево и машет издалека

венком из пожухлых ромашек и перьев от мертвых пташек,
суммируя дни адепта, представленного богам
любовником в легких сандалиях, сменившего семь рубашек
за сутки до нашей эры. И имя ему Авраам.

Закатом сожженный ветер играет с воздушным змеем,
где, дух испустив намедни, смолкает последний фонтан.

Ничто ничего не значит и разве что чай с шалфеем
спасает меня от солнца да ноющих его ран.

Когда загораются окна и тени бредут по аллеям,
луна выползает на сушу и смотрит на океан —
не скоро представится случай смеяться ей, леденея,
и, вывернувшись наружу, космический рвать экран:

там, где разрывается небо, — как гром звучит слог Матфея
и слезы от счастья льются по впалым Христа щекам,
а может быть дождь, а не слезы, и песня та — плач Орфея.

Содом и Гоморра нами вновь выстроены, Авраам.

Copyright: Маргарита Мендель, 2017
Свидетельство о публикации 117 110 802 601