По площадям, по узеньким проулкам,
В очередях встречаю я ее.
Ее шаги звучат уже не гулко,
Ее походка старость выдает.
Она смешна, когда начнет резвиться,
Она страшна, когда обнажена,
Но силе удивится, как девица,
Бессилью удивится, как жена.
Ее покой такой, что не завидуй,
Ее победы бедами грозят.
Она смеется — только не для виду,
А не смеяться ей уже нельзя.
Она поет, когда бывает туго,
Когда полощут валерьянкой рот,
Когда другие ищут пятый угол,
Она струной звенит, она поет.
Но все короче песни, все надсадней,
Дыханье брать становится трудней,
Все чаще тянет в сельский палисадник,
Где мальвы цвет склонялся бы над ней,
И стала бы она совсем простою,
Легко дыша под старою ветлой,
И пели б ветры в струнах травостоя
По-русски грустно, чисто, и светло.
То жизнь моя, бесценная подачка
Далеких предков, чей затерян след,
То жизнь моя, бесцельная раскачка —
Пока качаюсь, глядь, а цели нет.
Она исчезла в грубости хотений,
С больной любовью, с жалостью слепой,
Смешалась и мелькнула смутной тенью,
Как старый сторож у дверей сельпо.