Уголёк догорает в камине,
А по окнам бьёт дождь, невпопад.
И теперь догодайся, попробуй,
Кто был прав из нас, кто виноват.

Серый дым из трубы так и вьётся,
Навевая на сердце тоску,
Помнишь реплику в чвховских «…сёстрах,»
Что, пора, мол, ехать в Москву.

А по моему, это лишнее,
Сказать попросту — самообман.
Знаешь, вряд ли Москва поможет,
Разогнать в голове туман.

Ей самой, поди, нужен помощник
В листопад то не видно не зги.
Из какой там эпохи извозчик
Собирает пролёткой дожди?

Я, пожалуй, в Москву — погожу,
Пережду непогоду в деревне,
Чтобы въехать по первопутку,
В пояс кланяясь, словно, царевне.

Что тут скажешь — Первопрестольная!
Не гордиться — сердца не хватит.
Коль со злом ты — то будет мачехой,
А с добром — так матерью станет.

Уголёк догорает в камине,
А по окнам бьёт дождь невпопад.
Мысли душу мою всё тревожат:
«Чем ты встретишь меня, мой Арбат?

И как слово моё отзовётся,
Знать, увы, наперёд, не дано…
Не по душу ль мою, уже, вьётся,
Чёрной стаей, своей, вороньё?"

И горланит она, и кружится,
Тишину потревожив, окрест,
Нечесть вскачь, на крик, уж, несется
Из своих насиженных мест…

И кому же из них достанутся —
Душ обрывки — воронье жнивьё?
«Бог не выдаст — свинья не съест!»
Вот и всё послесловье моё.