Огромен мир, простор велик,
Пожалуй, полон всех интриг,
Красот нездешних, взгляд глухих.

Без смеха боль, творенье на безволье
Вершат грехи себе на упокой.
В земле врачей, ты был не свой!

Лехи на злато отщепенцы блата.
На то наказ, как соль для вас
Я начинаю наш рассказ:

Однажды там, где солнце бело
Веков немного средь предела
Жил просто добрый человек

Трудился он от дня до дня,
Черня десницы алою зарницей,
Спасал седых и немощно больных

Героем стал за души, что облобызал,
За то, что Смерти в ареоле
свои законы навязал.

Но, как-то раз устал,
Бессилье множит. Так старость и встречал.
Ну хорошо, учеников же воспитал!

Да… подозвал и говорит:
— Мои вы сыновья!
Прошу несите волю, не для себя служа

Надеждой озаряйте мир.
Лечите в дар, что я вам дал,
А не за дар, лечите!

А те, что слушали его
уныло корчились в неволи
И ждали час, когда герой оставит нас.

И двое встали без мольбы
Мы сохраним, ты отходи!
И жребий в миг взлетел

Приверженцев задел
Двоих послать, не смел.
— Негодные мои ученики…

Старик хотел сказать ещё слова,
Но не успел, его уж смерть взяла
Коса холодного жнеца.

Исхии сын оставил мир,
Но мир вознёс за доброту,
Вписал в века, так стало на века.

Асклепий — смертный сын богов,
В немилости своей
послал на землю двух рабов.

Храни наказ!
— послышалось с небес,
Как первый по миру полез.

Среди степей нашёл он племя,
Чумное в это время.
И обошёл в сей час его он стороной.

— Мне пользы от себя без счёта
И убылью земной, не жду я упокой.
Невинных час, предрёк сейчас!

— Нет, врачевать обязан я,
Но не задаром же лечить
Они того ведь… не жильцы.

Пойду, найду призванье по душе
— сказал тот юноша себе.
Лечить господ, что златом одарят меня,

Даруют чин, обогатят.
Чем не услужливость? Ведь воля не моя!
Всего лишь раб, великим стать желает!

Он утопал в чужой крови!
Безвинных полно без борьбы.
Мертвы, мертвы, мертвы!

Второй же, был иного рода,
Лечил больных и немощных, слепых.
Ему за это и дано вкусить награду!

Но аппетиты славы,
не утолить без края меры.
Так гордость он познал.

Когда пришёл к нему больной
Его он отослал,
Ибо народ паршивца не узнал

И в след крича, не унимался врач.
— Иди отсюда, старый ткач.
Тебя лечить мне нету браво!

Сапог — брезгливая награда,
С твоей гнилой ноги не надо.
Упейся яда! Слышишь? Душу не трави.

Так отправлялся мастер умирать,
Ползком, ему уже не встать,
От жизни толка не видать.

Увидев это, люд мирской
Сослал паршивца на покой,
Изгой теперь любой!

Не знатен, не богат
— Уйди долой,
покаместь я не злой!

Лечить, творить,
рискнули те,
что были прокляты везде.

С тех давних пор
Прозвали их
Так гордо: «лекари», из них…

Убийцы! Слог мой не затих!
Хоть есть и те, что клятве до сих пор верны,
Сомненье гложет: надолго ль преданы они?