Поезд набрал свою скорость, и зашёл в тоннель, в окна нашего купе перестали заглядывать звёздочки, я сидела молча и не решалась больше задавать вопросы своей попутчице, её пронизывающий взгляд пригвоздил мой язык к нёбу, у меня возникло ощущение, что меня кто-то невидимый начал душить, я инстинктивно схватилась за горло. По коже поползли мурашки, и в этот момент Виктория тихо заговорила:

— Испытываю ли я любовь к своим психопатам? Конечно же, я люблю их, не всех, избирательно, иначе бы я давно от них сбежала. У меня в душе превалирует жалость к ним, огорчение за их ограниченную разумность, да и за свой, с трудом функционирующий интеллект, у меня также чувство жалости живёт, чувство ответственности за их жизнь привязало меня к ним. У меня нет болевых ощущений в сердце за то, что мне досталась такая жизнь. Я просто больше не знаю, как мне дальше жить, что мне надо делать, что не надо делать, во что, в кого, как мне верить, я тоже не знаю, А как же жить без веры?! Ощущения своей ничтожности в этом мире поселилось во мне и разрушает меня. Грусть от своей беспомощности стёрла все краски в моём мире чувств. Есть ли во мне, в моей душе желания?! Думаю, что есть, так как я всё-таки пытаюсь говорить о своих проблемах с тобой, да, пусть и с совсем незнакомым мне человеком. Да, я борец, как ты и заметила, но тот борец, который всё время проигрывает. В моей душе нет больше духовного стержня, он стёрся от многолетней борьбы за свою разумность. Но, во мне до сих пор теплится полуживая надежда, что я смогу что-либо изменить в самой себе, в своей голове, но, надежда-то еле, еле дышит, и я понимаю, что все проблемы в моём мышлении. Ксюшенька, ты сказала, что не я первая, не я последняя в этом мире живу с такими проблемами, да, согласна, мне ещё повезло, что я рождена не инвалидом с физическими недостатками, мне повезло, что я могу даже с шумом в ушах решать какие-то мелкие жизненные задачки на сегодняшний день, вот, могу даже дышать, говорить и сижу в купе поезда, у меня есть глаза и я могу видеть, есть многое из того, что даёт мне жить, но я не хочу больше такую жизнь, это существование амёбы. Я прежде всего устала от самой себя, прежде всего — от своего никчёмного, бесполезного существования. Жить, понимая, что я — просто глупая женщина, у которой нет нормального прошлого, настоящего и в будущее верится с трудом, мне совсем не хочется. Я вижу, что ты, Ксюша, очень добрая женщина, я понимаю то, что по законам разума мы с тобой оказались в этом купе не просто так, а для того, чтобы что-либо прояснить, или пролить свет в своём мышлении, уточнить, утвердиться, либо очередной раз убедиться в своих предположениях. Давай уж, Ксюша, лучше ты расскажи свою историю, и чем чёрт не шутит, вдруг и правда она будет для меня поучительной…
Виктория выдохнула свой монолог на одном дыхании, поезд вышел из тонелля и в окно нашего купе заглянула полная, довольная, сияющая желтизной луна. У меня, после монолога попутчицы, родилось в душе чувство жалости к ней, я осознала, что передо мной сидит человек с крайне истощённым душевным состоянием. Мои ощущения, что кто-то меня душил, прошли, но в теле появилась слабость, у меня такие приступы в последнее время часто стали случаться, после похорон последнего родного человека. Я сидела и молча размышляла о том, что я похоронила всех из своей семьи, что у меня нет никого, и что сегодня я решила поменять своё место работы, переехать на новое место жительства, и продолжать жизнь по-новому, что я не собираюсь оплакивать своё прошлое, не буду задавать вопросы: — зачем, почему, для чего, а буду благодарной всему, что в моей жизни было и, не смотря на всё, что случилось со мной, считаю, что в этом мире найдутся те люди, кому я нужна… Я выпрямилась и начала рассказывать свою историю Виктории, когда я закончила свой рассказ о себе, то услышала: — Прости меня, Ксюша, — я тихо ответила: — Жизнь продолжается…