Мне так нравится ждать тебя, думать, не спать полночи, сочинять тебе песни, складывать их в корзину, я люблю, когда пишется, дышится, пьется в строчку, и скучать я люблю — по секрету и между прочим — если я не скучаю — это невыносимо. Это словно желе /ненавижу желе, ты знаешь/, все как будто застыло, все приторно и противно, из почтового ящика комменты вынимаешь, остается одна — непрочитанная — прямая, долгожданное нечто, выход, альтернатива — поменять все, разбавить, украсить все красным кантом…
… показать весь текст …

Да, так проще, удобней, спокойнее по ночам, нет ни лишних вопросов, ни маятника в висках. Знаешь, если однажды вовремя замолчать, то потом не придется жалеть о своих словах, знаешь, если однажды вовремя отойти, то потом не придется думать, куда бежать…
Жизнь для истины выбрала самый простой мотив — ля мажор, безусловно, бери его, так держать…
Да, так проще, удобней, спокойнее, наконец, старый Ошо об этом давно написал тома…
Ты же веришь мне, милый? Веришь мне? Молодец…

Это правда единственный шанс не сойти с ума.

«Мэ тут камам», — повторяет ветер…

«Я убью тебя», — рычит он. Она смеется. У нее браслеты звонки, а ночи жарки, за ее цветастой юбкой весь табор вьется, у нее глаза ребенка, душа цыганки. «Хэй, потише, — говорят ему, — Осторожно! Да она танцует так, что себя забудешь!» Острие ножа привычно ласкает кожу, и костер горит, и весело спорят люди. Он следит за каждым жестом, за каждым взмахом, у него в запястье шаг ее пульсом бьется, он запомнил, как она говорит и пахнет, а она глаза отводит и не дается.
Он стоит в тени, ножом вырезает что-то. Беспокойный месяц бродит по ветхой крыше.
У костра она танцует свою свободу.
«Я люблю тебя», — рычит он.
Она не слышит.