Писать о любви неприлично, когда ее только ищут, как пищу. (с)
Нынче привычно выставлять напоказ личную жизнь, как в витринах амстердамских под красными фонарями, где циничные дамы-труженицы постели застыли с безразличной личиной в окружении зевак праздных.
Мы пребываем в разных состояниях тела, ума и духа, задыхаясь в бетонных тисках городских магистралях, переездах и виадуках, знакомых до оскомин маршрутах, жизнь на автопилоте, почти без воздуха, где каждый проходит одни и те же этапы, от первого истошного крика в лапах роддомного эскулапа до тихого благостного погоста.
И адски непросто соскочить с этого монорельса, бегущего без промежуточных остановок, даже если ты резв и силён и ловок и истово веришь в крыльев волшебную мощь.
Окружающие декорации, звуки, людские массы так потрясающе однообразны, будто штампованы все на одном станке одноруким полуслепым пьяным мастером.
Имя же им — Легион.
[триллион мегабайтов селфи, миллиард кластеров сториз, сонм вирусных хромосом]
О, если бы у нас не было Любви, как её ты не назови — сексом, страстью, желанием прикасаться, вдыхать, быть рядом, смотреть в одну сторону, смотреть друг на друга, стареть вместе, ревновать, спорить,
та монохромная серость уже пустила бы внутри нас споры
и поглотила бы без остатка, переварив в однородную безликую массу.
Все, что спасает ежесекундно и ежечасно,
давая надежду быть человеком не только единственно в смысле биологического вида, это —
Любовь.
И если кому-то ее не видно
без ежедневных видео,
без бесконечных фоточек и хэштегов, без зачекинивания совместных мест пребывания,
без всей этой онлайн-вуайеризмо-мании,
это вовсе не означает, my dear, что ее нет.