кто вышивает шелком, а кто — свинцом, кто-то свое полотно разрисует кровью стоя среди толпы со спокойным лицом и вырезая на сердце «тебе, с любовью». кто выбирает жизнь средь простых людей, кто-то в погоне за властью теряет душу. и не хватает на всех проржавевших гвоздей, что, как колючки — в каждом торчат наружу.
не подходи — всем привычно, давно знакомо, нет. не убьет — а ранит еще сильнее. нет человека — есть цифры на телефоне, время летит вперед, мы просто стареем.
и ткань судьбы давно превратилась в тряпку, ветхая, рваная, криво лежат стежки, и каждый день меняем на ней заплатки, сжимая стальную иглу в ослабевших пальцах руки. нить разрывается, путаясь и сплетаясь, мы же — не злимся, молча стираем пот. ропщем судьбе на то, что идем спотыкаясь, грабли одни и те же из года в год.
мы наступаем, не учимся на ошибках, проще винить кого-то, но не себя. скрытая фальшь давно притаилась в улыбках. люди меняются, только, наверное, зря.
похоронив за стенами бетона и стали, тех, кем мы были когда-то очень давно…
выросли люди, совсем мечтать перестали, и это, поверьте, просто до боли смешно. смешно оттого, что пока мы себе вышивали, то, чем хотели владеть немного став старше, мы упустили из виду, потом — потеряли, детство и юность. и что ожидает нас дальше?
старость хромая давно притаилась за дверью, смеется старуха, сверкает гнилыми зубами. шепчет она: не спеши, еще пожалеешь, выброси черные нити и шей чудесами.