А помнишь такое: шелковица, вечер, лиловый язык, сумасшедшая мода, черничные ночи, сгоревшие плечи, и нос со следами недавнего мёда… И жить по любви было круче и проще, чем как завещала великая мама. Казаться, как есть: невозможной и тощей, улыбчивой, быстрой, горячей и пряной,
Той девочкой.
В самых нелепых нарядах, с большими стихами в опухшей тетради. И люди, с которыми счастлива рядом — готовили блинчики завтрака ради. Они никогда никуда не девались, и были поблизости, то есть — повсюду.
А помнишь, каким одиноким физалис казался на краешке белого блюда? Мы жили, спасали, спешили и пели, открыли лекарство от рака и лени, а тот, кто уехал на прошлой неделе, на этой вернулся с букетом сирени.
Та девочка,
Только теперь через 30, со всем багажом, что указано выше — уже научилась свободно смеяться, реветь никогда, огорчаться потише,
Ходить поспокойней, и спинку ровнее, и море весеннее трогать руками.
И знать, что счастливчики — те, кто умеют
Всегда оставаться слегка дураками.