Много ль надо мне? Я ведь маленькая.
Отчего меня гонят прочь?
Может, чертова, может, маменькина,
Но ведь все же я чья-то дочь…
И, наверно, назло нотариусам,
Подписавшим мне целый свет,
Я на кромке окна состариваюсь
И других территорий нет.
В комнатухах, где лампы-виселицы
И надгробные потолки,
Где красивый чахнет от сифилиса,
Некрасивая — от тоски, —
Там философ, что бредил ангелами,
Скажет мне, покосясь на свет:
«Где бессилен закон Евангелия,
Вам, живой еще, места нет!»
Что ж! Порода моя не редкостная!
Не таиться же от людей!
Окрестите меня окрестностями
И бескрайностью площадей!
Уведи меня, путешественница,
В заоконную сей страны!
«Извините, — скажет, — предшественница,
Людям мертвые не нужны».
Вот и жизнь — не сойтись с покойниками,
Без меня и живые пьют.
И разрезан мир подоконниками
На свободу и на уют.