Ну-с, господа хорошие, начнем издалека.
Жизнь — скорбная штука. В муках начинаясь, всякое индивидуальное бытие в муках и кончается. Но это еще полбеды. В норме промежуток между рождением и смертью заполнен страданиями: как сказал поэт, «Жизнь — обман с чарующей тоскою». Отчего так устроено? Священник скажет вам, что всему виной порочность человеческой природы, начавшаяся с грехопадения нашей пра-пра-прабабки Евы. Биолог же или демограф поведут разговор о гораздо более скучных материях.
Все мы родом из природы, все мы в биологическом единстве с братьями нашими меньшими, но старшими. Возьмем, для примера (да простят меня моралисты), стадо диких свиней. Пусть где-нибудь на ограниченном пространстве (так и видится лесистый остров на Волге где-нибудь чуть выше Саратова) запущено несколько кабанов и хрюшек, пусть — вдоволь корма и мало хищников. Пожалеем симпатичных зверушек и избавим их от паразитов и возбудителей болезней. Вот он — свиной рай…
Простые и добродушные, свинки немедленно предадутся двум самым невинным занятиям, свойственным нам всем: чревоугодию и любви. Пройдет пара-тройка лет, и многочисленные полосатые поросята будут с энтузиазмом терзать материнские титьки, а молодые подсвинки будут драться из-за будущих подруг и разрывать пятачками лесную подстилку в поиске пропитания повкуснее. Вам это ничего не напоминает?
Где-нибудь в эту же пору у тощих и циничных из-за вечной бескормицы волков народятся щенки: забавные, пузатые и вечно голодные. Эх, как будет радоваться волчица каждому молочному поросенку, которого папаша-волк притащит в нору, вырытую под старым выворотнем! И впервые за много-много лет все щенки выживут и вырастут.
Увы, с этого момента лафа для свиней закончится. Растущая волчья стая положит предел росту кабаньего поголовья. Впрочем, не только она: меньше желудей станет падать с дубов, корни которых изрядно попорчены, из-за скученности в скудном свином меху разведутся паразиты, а другие населят хрюшиные кишечники и желудки… К тому же постоянно придется держать ухо востро, чтобы вовремя защититься или убежать от голодных серых соседей. Наверное, будь свиньи чуть-чуть поэтичнее, они сложили бы предание о прежней райской жизни и об изгнании из рая, о волках позорных и насланных в наказание глистах, блохах и голоде — но свиньи, как известно, не отличаются поэтическим даром, религиозностью и сентиментальностью.
В утешение свиньям отметим, что волчья жизнь тоже станет не слишком-то счастливой, волков снова начнут косить голод, бешенство, подхваченные от хрюнов паразиты, а количество выживших щенков сравняется с числом волков, отправившихся в охотничьи угодья предков, те самые, где дичь изобильна, волчицы сговорчивы, а охотников нет вовсе…
Итак, что же мы видим? Жизнь в природе — это постоянная борьба за выживание, наполненная извечными спутниками бытия: голодом, болезнями, страхом смерти, а еще давлением соплеменников и невозможностью без оных выжить. Природа — бездушный бухгалтер, который сводит дебет с кредитом жизней так, чтобы баланс был нулевым. Правда, такая бешеная гонка, призом в которой является жизнь, отбирает лучших и способствует вечному совершенствованию живого на Земле — но не о том сейчас ведем речь.
Полагая себя венцом творения, мы подчас забываем о том, что одни и те же причины ограничивают рост свиного стада и человеческого сообщества. Вспомним историю: во все времена голод, болезни и войны сопутствовали человечеству. Вовсе не из-за злодеев, изуверов-попов или неумех-правителей подавляющее большинство людей было хронически несчастливым, вовсе ни из-за них средняя продолжительность жизни в средневековой Европе составляла чуть больше двадцати лет. Извечная борьба между пищевыми ресурсами, болезнями и нашей страстью к размножению приводили к равновесию, чаша которого колебалась то в одну, то в другую сторону, и цена равновесия была одна: голод, смерть и страдания.
Тем не менее, численность населения в мире постоянно и неуклонно увеличивалась, чего не могло быть в любезном нашему сердцу свином стаде. И причина состояла в увеличении объема доступных ресурсов: освоении новых технологий земледелия, появлении новых орудий труда, прогрессе в медицине. Правда, любовь, как известно, преодолевает любые преграды, наступая на пятки прогрессу, а потому жизнь от всех этих новаций не делалась легче.
Отметим, что государство, богатое людскими ресурсами, во все предшествующие времена было сильнее малочисленных соседей, поскольку и войско позволяло собрать побольше, и обеспечивало роскошь правителям, и могло выполнять многочисленные технические проекты — вроде строительства пирамид, ирригационных сооружений, храмов, каналов…
Всякий земледелец растил многочисленных детей, полагая, что они прокормят его в старости. Правда, из-за причин, о которых сказано выше, из десятка детей до репродуктивного возраста доживало едва ли двое-трое, но и названный папаша не особо заморачивался демографией, он просто с присущим земледельцам упорством предавался важнейшему из немногих доступных ему развлечений, играя с женой в «Сказки тысячи и одной ночи». Дети же были побочным результатом этой игры, и результатом не очень ценным, поскольку детоубийство во многих странах до не столь уж давнего времени полагалось преступлением не более опасным, чем кража овцы или неснятие шляпы перед сеньором.
Тоска и безнадега жизни того времени, жизни, наполненной бесчисленными опасностями, жизни бессмысленной, жизни как мучительного движения от рождения к смерти, скрашивала только церковь, давая призрачную, но такую нужную надежду на продолжение существования за дверью гроба — без голода и болезней, без страха и нужды, в вечной радости. Легко укорять священников во лжи, но скольким ушедшим в небытие эта ложь скрасила безумие их жизни? Да и кто кого обманывал? Снова вспомним поэта: «Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!».
Жрецы всех религий чаще всего оправдывают стремление к безудержному деторождению какими-нибудь «божественными заповедями» вроде библейских: «И сказал Господь: Плодитесь и размножайтесь!». При этом, правда, сам процесс зачатия они находят делом «грязным», а монашествующие адепты религий часто дают обеты безбрачия, а то и кастрируют себя, как, скажем, представители секты скопцов. Но бывали и времена, когда в храмах развлекались свальным блудом, а жрицы по праздникам ублажали желающих. В общем, сколько религий — столько и мнений. Ныне и христиане, и мусульмане находят совокупление (по крайней мере, вне брака, а если в браке — то без цели зачатия детей) делом греховным, а попытки предохраняться от зачатия считают безнравственными. И причина этого кажется вполне понятной. Природа — большая шутница. Желание обзавестись потомством — редкий гость в наших сердцах. Но природе и не нужно такой потребности. Вместо нее мать-натура заложила в нас неудержимую тягу к особям противоположного пола, заканчивающуюся известным и бесконечно тиражируемым процессом, участники которого, как правило, вовсе и не думают об итоге, который может быть и радостным, и вовсе досадным. Ну, может ли хоть одна конфессия оставить без своего контроля такое занятие? Вот и лезет на сцену поп, блестя сальными глазами и уныло повторяя: «Нельзя! Ай-яй-яй!»
Понятно, что если следовать предписаниям религий, то ни какая наука и технология не прокормят, не вылечат и не обогреют растущее население. Страшным кошмаром из снов Мальтуса видятся голодные толпы, плотно стиснутые плечом к плечу по всей земной суше и плодящиеся, плодящиеся…
Эта ситуация кажется безнадежной — если бы не два революционных события, случившихся в двадцатом веке.
Первое событие — появление идеологии массового потребления. Потребляйте! Потребляйте! — призывают продавцы товаров, ибо чем больше они продадут, тем выше уровень их персонального благополучия. «Без этих чулок (мыла, автомобиля, айфона) вы не будете счастливыми! Они заменят вам рай!», — вопит реклама. И люди потребляют. Они хотят быть счастливыми здесь и сейчас, а не в туманной дали посмертия. Аскеза, некогда навязываемая церковью, престала быть идеалом существования. Десять детей? Ежегодные роды и кормление грудью? Вынашивание, ухаживание, горшки, пеленки? Бр-р-р… Женщина захотела стать счастливой и свободной для того, чтобы потреблять — потреблять вещи, знания, мужчин, впечатления. Мужчина не хочет тратить время на то, чтобы только кормить бесчисленных марателей пеленок — он желает путешествовать, пить и есть то, что хочется, жить в комфортном жилище…
Одна беда: воздержание, предписываемое Церковью, никак не желает вписываться в мораль общества потребления. Аборты же вовсе не способствуют женскому здоровью, осуждаются религией и стоят денег.
И вот тут на сцену выходит другое достижение века двадцатого, изящная игрушка из тончайшего прозрачного латекса, дитя высоких технологий, потребовавшее напряжения ума лучших химиков и технологов старого и нового света — его величество Презерватив. Хотя первые попытки создать это средство контрацепции относят чуть ли ни к временам египетских фараонов, а в Европе, как пишут в «Википедии», презерватив был изобретен в начале XVI века доктором Чарльзом Кондомом для Генриха VIII, все же только в веке двадцатом эта штуковина стала доступной для всех.
Сам по себе товар массового спроса, презерватив впервые в истории человечества создал ситуацию, когда прирост населения определяется не объемом доступных ресурсов, а желанием самих людей иметь детей. И в Европе, и в Америке прирост населения стал стремительно падать, кое-где сменившись даже убылью. Именно потому в развитых странах уровень жизни высок, как никогда. Золотого века прежде не было никогда и нигде — но теперь он есть. Стремление не упустить своего оказалось свойством с положительной обратной связью: если гражданин N хочет жить хорошо здесь и сейчас, то ему малоинтересны религиозные обещания вечного блаженства, он — прагматик. А ослабление роли религии вновь и вновь усиливает желание гражданина N жить хорошо здесь и сейчас… Кто бы знал, что церковь можно ослабить не заговором атеистов, не происками чужой конфессии, а маленьким резиновым чехольчиком!
В 1920 году был изобретён латекс. Американская Youngs Rubber Company первой стала производить презервативы из латекса. Они были тоньше и крепче, чем старые резиновые презервативы, могли храниться 5 лет, а не 3 месяца, требовали меньше труда и их производство не было пожароопасным. Первые европейские презервативы из латекса были экспортированы из США, где их производила Youngs Rubber Company. Лишь в 1932 году английская London Rubber Company, в прошлом занимавшаяся розничной продажей немецких презервативов, стала первым европейским производителем презервативов из латекса, названных Durex.
В 1920-х производство презервативов было автоматизировано. Первую полностью автоматизированную линию собрал Фред Киллиан из Огайо, и продал её за 20,000, что составляет около 2,000,000 на сегодняшние деньги. Большинство крупных производителей купили или арендовали конвейеры, мелкие производители разорились, а цены на презервативы из латекса резко упали.
В 1927 году старшие медицинские офицеры армии США начали пропагандировать распространение презервативов и образовательные программы для военнослужащих. К 1931 году презервативы стали стандартным предметом для всех американских военнослужащих. Это совпало с резким сокращением заболеваемости венерическими болезнями в армии США. Даже была упразднена медаль «За десять дней службы в боевой обстановке без венерических болезней».
Американская армия была не единственной организацией, изменившей отношение к презервативам: англиканская церковь санкционировала использование контрацептивов для супружеских пар. В 1931 году американский Национальный Совет Церквей принял аналогичное решение.
Иначе повела себя католическая церковь. Она издала энциклику, запрещающую использование всех контрацептивных средств. Этот запрет сохраняется до сих пор, и католики считают использование презервативов грехом.
Местами, где закон ограничивал продажу презервативов, оставались фашистская Италия и нацистская Германия. В Италии из-за обеспокоенности правительства низкой рождаемостью контрацептивы были запрещены в конце 1920-х. Презервативы было разрешено продавать в ограниченных количествах и под жёстким правительственным контролем как средство предотвращения болезней. В результате возник чёрный рынок презервативов. В Германии в 1933 году был принят закон, разрешающий продажу презервативов только в простой коричневой бумаге и только в аптеках. Несмотря на эти ограничения, к началу второй мировой войны немцы использовали 72 млн. презервативов в год.
Разрушение моральных и юридических барьеров, а также введение американским правительством презервативных программ, способствовали росту продаж. Но одни эти факторы не могли объяснить бум презервативной индустрии во время Великой депрессии. В одних только США продавались 1,5 млн. презервативов в день, а стоимость их составляла 33 млн. долларов в год (в ценах того времени). Один историк объяснил это так: «презервативы были дешевле детей».
В 1930-е годы стало уделяться больше внимания качеству презервативов. Youngs Rubber Company стала первой компаний, проверяющей все свои презервативы, включая установку автоматического оборудования по проверке качества, спроектированного Артугом Янгсом (братом владельца компании) в 1938 году.
В течение Второй мировой войны презервативы не только распространялись среди американских военнослужащих-мужчин, но их использование широко пропагандировалось в фильмах, постерах и лекциях. Европейские и азиатские армии по обеим сторонам фронта также обеспечивали свои войска презервативами. То же делала и нацистская Германия, хотя любое гражданское использование презервативов было запрещено в 1941 году. Отчасти из-за изобилия и лёгкой доступности презервативов, солдаты придумали много способов их несексуального использования, некоторые из которых применяются и поныне. В Красной армии вопрос о сексуальном удовлетворении солдат отсутствовал. Соответственно, не было и презервативов.
Между 1955 и 1965 годами, 42% американцев полагались на презервативы как средство контроля рождаемости. В Британии 1950—1960 годов презервативы использовали 60% женатых пар.
В 1957 году Дюрекс впервые запустил в производство смазанные презервативы. Начиная с 1960-х, Япония использовала больше презервативов на душу населения, чем любая другая страна
Проводившийся в 1966—1970 годах опрос британских женщин показал, что презервативы были самым популярным средством контроля рождаемости среди одиноких женщин. Новые фабрики появились в СССР. Американское агентство по международному развитию стремилось увеличить использование презервативов в развивающихся странах для борьбы с перенаселённостью Земли: к 1970-м только в Индии использовались сотни миллионов презервативов ежегодно.
В 1965 году Верховный Суд США в деле «Грисуолд против штата Коннектикут» признал недействительным запрет контрацепции в Коннектикуте и Массачусетсе. Франция отменила свои законы против контроля рождаемости в 1967 году, а Италия в 1971 объявила аналогичные законы неконституционными. Беате Узе в Германии основала «спецмагазин гигиены брака», и после серии судебных процессов продолжала заниматься своим бизнесом. В Ирландии продажа презервативов была легализована в 1978 году с некоторыми ограничениями (только в клиниках и аптеках, и только для лиц, достигших 18 лет), которые были сняты только в 1993 году.
Реклама была областью, где всё ещё сохранялись законодательные запреты. В конце 1950-х американская National Association of Broadcasters запретила рекламу презервативов по федеральному телевидению. Этот запрет сохранялся вплоть до 1979 года, когда министерство юстиции опротестовало его в суде. Первый телевизионный рекламный ролик был выпущен в эфир калифорнийской станцией в 1975 году, однако вскоре он был отозван из-за повышенного к нему внимания. Более чем в 30 штатах реклама кондомов как средства контроля рождаемости всё ещё оставалась незаконной.
Презервативы начали продаваться в самых разных магазинах, включая супермаркеты и розничные сети. Британский эвфемизм «маленькая штучка для уикенда» вышел из употребления. Презервативы продолжали совершенствоваться: в 1990-е Durex выпустила в продажу первый полиуретановый презерватив, под маркой Avanti. Durex также был первым производителем презервативов, открывшим свой веб-сайт. Это произошло в 1997 году. Использование презервативов в мире продолжает расти: согласно одному исследованию, только развивающимся странам в 2015 году потребуется 18,6 млрд презервативов.
В СССР, согласно расхожему мнению, презерватив назывался «резиновое изделие номер два». Изделием номер один назывался противогаз. Однако это часто цитируемое мнение нуждается в уточнении. Действительно, на упаковке презервативов было написано «Презерватив». Но ниже, под круглой эмблемой, был напечатан «ГОСТ 4645−49» а ещё ниже: «Размер 2, ОТК». Всего существовало три типоразмера презервативов: 1 — наименьший, 2 — средний, 3 — большой. Наиболее распространённым был размер 2. И другие типоразмеры не всегда были в продаже.
Управление стратегических служб (OSS) использовало презервативы для самых разных целей, от хранения добавок к топливу, вызывающих коррозию, и проволочных гаррот (после снятия Т-образных ручек) до хранения кислотной компоненты канистры с саморазрушающейся плёнкой или приготовления импровизированной взрывчатки.
Cпецназ ВМС США использовал двойные кондомы, закреплённые неопреновым цементом, чтобы защитить некоторые детали от повреждения под водой.
Другие виды применения презервативов:
Хранение воды в чрезвычайных ситуациях.
Защита микрофонов от дождя и снега.
Контрабанда кокаина и других наркотиков через границы и в тюрьмы. Презерватив наполняется наркотиком, связывается узлом или проглатывается. Эти методы очень опасны: если презерватив лопается, наркотик может вызвать передозировку.
В советских исправительно-трудовых лагерях презервативы использовались заключёнными, работающими вне лагеря днём, для проноса спирта на территорию лагеря. Будучи вне лагеря, заключённый глотал пустой презерватив, прикреплённый к тонкому резиновому шнуру, конец которого зажимался между зубами. Затем контрабандист наполнял презерватив спиртом, используя шприц. В презерватив входило до трёх литров чистого спирта. После этого заключённый возвращался в лагерь. В бараке его переворачивали и трясли, пока не выливался весь спирт.
Сохранение образцов почвы в сухости.
Проведение взрывных работ шахтерами в мокрых забоях. Динамитная шашка помещается внутрь презерватива для защиты запала и взрывчатого вещества от воды. Также нарезанными на узкие полосы презервативами обматывают стык между капсюлем-детонатором и огнепроводным шнуром.
При декомпрессии грудной клетки — как односторонний клапан. Декомпрессионная игла протыкается через кондом и входит в грудную клетку. Кондом складывается, когда воздух выходит, но не позволяет воздуху входить в грудную клетку.
Подведем итоги. Маленькая резинка стала причиной благополучия процветающих стран — именно она, а вовсе не усердие политиков, трудолюбие рабочих и крестьян или изощренные умы ученых и инженеров. Именно на этой тончайшей эластичной мембране держится блеск золотого века, который мы с вами переживаем. Так давайте с уважением отнесемся к ней и воздвигнем — хотя бы мысленно — памятник безымянному рыцарю, в коем сочетались высокий романтизм, прагматичность, изобретательский гений инженера и блестящие знания химика, придумавшему эту замечательную вещь.
Забавно, но если бы лет тридцать назад мне сказали бы, что когда-нибудь сигареты на витринах продовольственных магазинов будут прятать, а презервативы в ярких упаковках выставлять открыто, я бы не поверил.
Остается добавить последнее. Безусловно, комфорт и прикроватная тумба, полная презервативов — замечательное достижение развитой цивилизации. Как безусловно и то, что нация, в семьях которой менее трех детей, обречена на вымирание, и выращивание ребятишек — долг гражданина. И разве кто-то кроме церкви может объяснить, что дети — это здорово, что замечательно видеть, как твое чадо растет, набирается сил и ума, и что оно похоже (или вовсе не похоже) на тебя, и что коли сын расколол ненароком мамкину любимую чашку, или дочь обдула папкины колени — то это тоже радость, маленькая и теплая.
И не важно, что доводы церкви могут оказаться ненаучными — главное, чтобы они дошли до сердца.