Когда замолчало всё, я точно понял, что к чему. Моя исповедь была не нужна, как видимо: манёвренность и быстрота действий меня не спасёт; следовательно, этим — я сам себя не спасу. Мне остаётся только лежать и смотреть в бездонные, беспощадные глаза этой гремучей змеи, чёрной, как полоса моей жизни, и вот теперь эта полоса реализовалась, свернулась в комок, вытянула шею и смотрит на меня, с аппетитом трепетав языком.
Я лежал, но я знал, что я не парализован, я могу двигаться, могу делать что уго…