И печали и радости молча уходят, неслышно.
Послевкусие соли, как льда, невсегда ощутимо.
Онемевшее сердце уходит надолго в затишье,
И блуждает пустыней отчаявшимся пилигримом.
По дороге в себя, как ни странно, — исчадия рая.
Те, кого ты пригрел, прикормивши с раскрытой ладони.
Мы покапельно и посекундно давно умираем.
Унесённые в осень… Обочина к пропасти гонит.
Все одно, возращаться не стоит — плохая примета.
Доедает луна обветшалость былого жилища.
Взгляд прицельный, как мухи, чрез сотни ячеек-фасетов.
Для нее ты кусок недоеденный вечером пищи.