А был ли мальчик? Безусловно, был.
Он верил в чушь, которую писал:
«пожар любви», «сердец высокий пыл»…
Он даже мог не отводить глаза,
он мог — часами — слушать болтовню,
умел молчать когда слова — излишни,
умел так робко прикоснуться к ню,
как будто я — цветок весенний вишни,
умел не спать и слушать телефон
чтоб я ему, однажды, позвонила.
Он был… он был… но это был не Он.
И это никакая в мире сила
исправить не хотела, не могла.
Он был отпущен мною на свободу.