В кабинет, по вызову начальства, вбежала перепуганная срочностью уборщица.
— Вот зачем вы, Марья Васильевна, распространяете по филармонии слухи, что дирижер нашего оркестра злостный онанист?! У нас и тромбонист такой же, и что теперь, кричать везде об этом? Работа у них такая — руки должны быть натренированны, в тонусе!
Директор филармонии был страшно зол.
— Да все и так об этом знают, что пол орекстра онанисты. Но дирижер особенно! Дрочит даже на репетициях!
— Но не во время же концертов! Что вы взбеленились?! Вам то что?!
— А вы, директор, и не понимаете?!
— … ?!
— Ну какие он ноты может сдерижировать орекстру после этого безобразия?!
— Так может он и делает это безобразие прямо по тем же нотам, что после дерижирует. В итоге, как знать — может даже хорошо, что он перед концертом эт самое.
— Гм. Куда мы катимся… Надо же — В этом оркестре хорошо, что дирижер заядлый дрочер.