Интелекта много. Но он искусственный. И поговорить не с кем!

Прощайте живые чувства, — искусственный интеллект вам на смену идёт!

-Краткость — сестра таланта?
-Нет, это недостаток словарного запаса.

Людей любящих поспорить совсем не много.
Большую часть из них можно отнести, как ни странно, к дуракам. При этом, они кричат до хрипоты, перебивая друг друга, в конце концов, ссорятся друг с другом, вплоть до драки.
Среди умных, тоже хватает людей, не умеющих спорить, для них кажется возмутительным, что их неподдельный авторитет кто-то подвергает сомнению. По мере спора накапливают раздражение, что может так же, закончится ссорой.
И лишь совсем малая часть людей, обладают всеми данными, что бы спор превратился в увлекательное занятие, в результате которого оба оппонента остались довольны, тем, что смогли еще немного отточить свой разум, строя хитроумные аргументы, и удивляя соперника своей памятью.

Может ли палка быть весомым аргументом в споре людей с высоким интеллектом? Может. От палки-копалки интеллект начал развиваться, к ней может и вернуться.

Всё в мире, созданном Богом, прекрасно, ничего в нём лишнего нет,
В мире Божием лишний — лишь искусственный интелект…

Интеллект, бессильный совладать с желанием, начинает играть словами. Он защищается, выстраивая крепостные стены из слов. Но страсть, если она приходит, смывает эти «халупы» одним движеньем, словно их и не было вовсе. Страсть смеется над интеллектом. Кто усомнится в ее власти — падет первым.

Тонна макулатуры, с именами и мыслями «великих» людей не уменьшает расстояния между интелектом и образованностью.

Я не выёживаюсь. Выёживается вошь на гребешке. А я демонстрирую интелект

Человек—он не глупец, он —индивид разумный. А потому его в первую очередь кормит интеллект, разум и интуиция, чем еда.

Редкий художник стыдится того, что он доверял больше чувству чем интеллекту.

Чем выше интеллект тем меньше тяга к сексу и страхам.

Уровень интеллекта определяется в уровне осознания, в глубине прозрения. Многим людям не хватает ума чтобы отказаться от иллюзий комплексов.

Мы забываем то что каким бы высоким не был наш интеллект мы во власти вселенских законов.

Чем умнее, тем опаснее.

Скажем, вот этот магнитофон, он явно не произведен от начала и до конца одним лицом, ремесленником. Где он сложился в целое? Он сложился в целое в каком‑то анонимном для каждого в отдельности пространстве. Раньше интеллектуальный труд был лишен таких признаков мануфактуры, и тем более, конечно, фабрики, а сейчас мы имеем дело с фабриками не только в науке. А в науке они есть, есть разделение труда, такое, что один занимается чем‑то одним, второй чем‑то другим, и, как это сходится вместе, никто не знает, потому что третьего ведь нет, третий анонимен, у него нет лица.

Созданию искусственного интеллекта мешает скудность интеллекта естественного, и ничего, ни-че-го, более!