Снова на цепь, в грусти дворняга,
Снова у будки рядом сидеть,
Вновь жизнь собачья, ведь был я бродяга,
Ночью в тоске с луной сожалеть.
Вот всё сначала, оковы на шее,
Душит ошейник и тягость пленит
Мне бы на волю, а тут только злее,
Бремя на звеньях в неволе звенит.
Утром смотрю я, как люди шагают,
И я нутром своим не пойму,
Что же собаки соседские лают,
Видно мне быть таким самому.