Я не слишком нуждаюсь в ответе,
но не прочь и услышать ответ:
если есть справедливость на свете,
почему же тогда её нет?

Пока, пока, мое почтение,
Приветы близким и чужим…
Жизнь — это медленное чтение,
А мы бежим…

Усталость сердца и ума —
покой души под Божьим взглядом,
к уставшим истина сама
приходит и садится рядом.

Вот человек, он всем доволен
И вдруг берёт его в тиски
Потребность в горечи и боли
И жажда грусти и тоски

С утра душа ещё намерена
исполнить всё, что ей назначено,
с утра не всё ещё потеряно,
с утра не всё ещё растрачено.

Я дряхлостью нисколько не смущен,
И часто в алкогольном кураже
Я бегаю за девками еще,
Но только очень медленно уже.

Все это кончилось, ушло,
исчезло, кануло и сплыло,
а было так нехорошо,
что хорошо, что это было.

Сегодня все надеются по-разному:
на Господа, на время, на авось,
а если доверяться только разуму,
намного тяжелей бы нам жилось.

Мы столько по жизни мотались,
что вспомнишь — и каплет слеза;
из органов секса остались
у нас уже только глаза.

Свобода -тягостное бремя,
туманит ум ее игра,
и долго-долго длится время
тоски по ясному вчера…

Как я пишу легко и мудро!
Как сочен звук у строк тугих!
Какая жалость, что наутро
я перечитываю их!

Не зря себе у бога люди просят
успеха и удачи в деле частном,
хотя нам деньги счастья не приносят,
но с ними много легче быть несчастным

Завари позабористей чай,
и давай себе душу погреем;
это годы приносят печаль,
или мы от печали стареем?

Я оценил в Левкиппе вновь
его суждения стальные:
«Кто пережил одну любовь,
переживет и остальные».

Мне жаль потерь и больно от разлук,
но я не сожалею, оглянувшись,
о том далёком прошлом, где споткнувшись,
я будущее выронил из рук.

Воспринимая мир как данность,
взгляни на звезды, не спеша:
тягчайший грех — неблагодарность
за то, что воздухом дышал.
****
В любви, трудах, игре и спорте,
искусстве, пьянстве и науке
будь счастлив, если второсортен:
у первосортных горше муки.

Не в силах я в складках души
для веры найти ничего,
а Бога, должно быть, смешит,
что можно не верить в Него.

Я не стыжусь, что ярый скептик
и на душе не свет, а тьма;
сомненье — лучший антисептик
от загнивания ума.

Знакома всем глухая робость,
когда у края вдруг шатает:
нас чувство тихо тянет в пропасть,
но разум за руку хватает.

Время всё стирает начисто,
оставляя на листе
только личное чудачество
в ноте, слове и холсте…