«Учусь принимать не сутулясь
Трамвайные кольца, тумана свинец,
Венецию утренних улиц…»
Ольга Бешенковская

Окунуться в Венецию улиц и лиц,
На гондоле трамвая, кружащейся в танце,
Мимо старых домов, подворотен-бойниц,
Черноморских фонтановых станций.

Но не знает водитель, что он гондольер…
Он, вагонов открытых весёлый вожатый,
Так роскошно кудряв, языкаст, как Мольер,
И отважен как сотня пиратов.
… показать весь текст …

Кто планировал поехать в Венецию, сегодня попадёт максимум в Винницу, кто мечтал о Бергамо — тому светит максимум Бердянск, ну, а кто хотел в Милан — турпутёвка ему на диван.

Почувствовать и подобрать слова:
как корабли-в лагуне острова,
как мачты-колокольни, а мосты,
как волны, изогнувшие хвосты,
как ветром налитые паруса-
строительные кажутся леса;
на всё обмана брошена вуаль:
лев с поднятым крылом-почти рояль,
дож на коленях, восхитивший мир,
как музыкант, читающий клавир,
как позабытый второпях софит,
фонарь на тесной площади горит,
но разгоняя переулков муть,
не в силах осветить каналов ртуть,
… показать весь текст …

Гондолы полные голавлей в Венецию Паоло привозил
И все гондольщики вставали, когда с гондолы он сходил…

Утро второго дня принесло ощущение слияния со сказкой. Вид из окна номера и капучино придали уверенности. Выйдя на площадь Сан Марко, освещенную молодыми, но очень амбициозными лучами весеннего солнца и густонаселённую дружелюбными ко всему человечеству голубями, я ощутила невероятную дрожь по телу, ознаменованию осуществление заветной мечты. И свободу от предрассудков. Высокопарно. После Венеции я не могла изъясняться по-другому. Неустанно летающая над городом муза и меня слегка коснулась своим подолом. Пусть одна. Пусть одинока. Но так счастлива. У меня есть глаза, чтобы видеть это. Уши, чтобы слышать. Сердце, чтобы чувствовать. И целая жизнь на то, чтобы еще вернуться.

Дождь четвёртые сутки
В мои окна стучит.
Это вовсе не шутки —
Моё сердце молчит.

Не тревожьте звонками,
Не пишите оффлайн.
Я скучаю по маме.
Остальное — обман!

Дождь четвёртые сутки —
Это плачет душа,
И крадутся минутки,
В тишине, не спеша,
… показать весь текст …

«Из его уст слова „Венеция“ звучали с неимоверным грохотом, как будто он исходил с самих Небес. Паоло даже несколько завидовал такой неувядающей вере сенатора в могущество своей державы. В каждом его ударении, в каждом слове и звуке при упоминании о Венеции его голос пронизывали гордость и любовь в одночасье. Венеция — его душа, любовь, сила, в соитии представляющие собой нечто всевластное и неуязвимое. Именно такая преданность благоприятствовала сенатору на пути к его мечтам и желаниям.»

© роман «Обрученные Венецией».