…если бы в нашем мире был такой человек… или полубог, который следит за тем, чтобы люди жили по правилам, то он бы в трудный момент подсказывал: «Так нельзя делать» или «Это правильный поступок». Удобно, правда?

Но никого такого нет. Может, если бы он был, он прекратил бы весь этот ужас. Но пока что всё продолжается. Приходится справляться самим.

И как бы ни было ужасно то, что мы пережили, мы должны помнить, что могут быть вещи и пострашней. И в этой ночи тоже дышат сотни тысяч несчастных людей.

Прямо сейчас, в эту секунду люди умирают, теряют родных. Их предают, убивают. Мир такой огромный… Хоть бы это всё прекратилось. Хоть бы стало меньше несчастных детей…

Когда утром я смотрю из окна на реку, она похожа на дождь из золотой бумаги, который колышется, сверкая на солнце.

Великолепие Света.

И мне кажется, что именно это древние люди называли надеждой.

Считается, что забытые тобою вещи просто-напросто были тебе не нужны. Забавно, правда?

— Ничего забавного. И кто же это определяет нужность или ненужность того, что у тебя в голове?

— Это риск. Спору нет. Ты можешь начисто забыть именно то, что казалось тебе чуть ли не самым важным.

…Моя жизненная эстетика, моя возвышенная грусть — всего лишь миниатюрный садик, разбитый в коробке с песком. Садик, обречённый вечно оставаться в коробке как олицетворение фрагментарности моего существования.

Река всесильна, как судьба. Такая же сила заключена в природе, в горных вершинах, в небоскребах. Сила Успокоения. И я живу, черпая энергию из этих источников, цепляясь за них в поисках спасения. Это не мой выбор, и не я одна живу такой жизнью. Такой порядок существует издавна и продолжается по сей день. Уверенность в этом не покидает меня, и я точно знаю, что внутри нашей души теплится маленький огонёк.

Грустная правда, что, кроме меня самой, у меня нет никого. […] никого, кто мог бы подумать обо мне так, как я думаю о самой себе. Нет никого, кто мог бы принять за меня безошибочно верное (для меня самой) решение.

…Я не вижу никакого смысла в теоретических рассуждениях. Мне просто осточертело постоянно находиться среди людей, быть частью группы. Я не могла больше оставаться в этом замкнутом пространстве, вбирающем в себя всё новые и новые человеческие ресурсы только для того, чтобы раздавить и обезличить их.

Эта омерзительная система больше всего напоминает тайное сообщество полоумных заговорщиков…

Прощаясь, мы сказали друг другу «до встречи». Но я подумала, что вряд ли мы ещё когда-нибудь встретимся. Ну разве что случайно столкнёмся в кафе.

«А ведь я тебя так любила…» Стояла поздняя осень. Я шла в одиночестве по старой усталой улочке. Ветер раздувал полы моего пальто. Вокруг царила мёртвая тишина, тени домов росли, становясь всё темней, и мне казалось, что никогда больше не взойдёт солнце.

«Твоё тело, доказывая в очередной раз грустную истину, что человек есть всего лишь человек, отверг…
… показать весь текст …

…Половое влечение похоже на чувство голода. Если обожраться до полуобморока, то заболеешь. И точно так же, если переборщить с сексом, в дальнейшем не избежать неприятных последствий…

…Ты была неотразима. Я восторгался тобой, боялся тебя. Не раз мне казалось, что ты просто сумасшедшая. Мне казалось, что ты самая неистовая во всем мире. Способная пожрать всех и вся. После тебя я много кого встречал и много о чём слышал. Но, видимо, существует какая-то граница, которую мы не в состоянии перейти. Ни в ком я не находил твою безумную искренность…

Я лишилась дара речи, внезапно осознав, что наш мир устроен не по моему велению и не по моему хотению. И совершенно неважно, что я думаю по тому или иному поводу. Все мы: и я, и он, и этот прохожий находимся внутри огромной воронки, которая кружит нас, создавая в каждый определённый момент времени единственно возможную реальность.

Так что, нет смысла думать или страдать. Все мы окажемся там, где должны оказаться — внутри этого гигантского вихря.

Это была секунда прозрения. Мне удалось, с огромным трудом, отдалиться на один шаг от «моего мира» — мира, испокон веков вертевшегося вокруг меня.

Я не испытывала ни радости, ни разочарования. Мне казалось — странное чувство — что я наконец-то расслабилась, распустила мышцу, которая до этого была чрезмерно перегружена.