— Ясные паны! — Таких панов ещё никогда не видывано. Ей-богу, никогда! Таких добрых, хороших и храбрых не было ещё на свете… — Голос его замирал и дрожал от страха. — Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее! Те совсем не наши, те что арендаторствуют на Украйне! Ей-богу, не наши! То совсем не жиды: то черт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить! Вот и они скажут то же. Не правда ли, Шлёма, или ты, Шмуль?
— Ей-богу, правда! — отвечали из толпы Шлёма и Шмуль в изодранных яломках, оба белые, как глина.
— Мы никогда ещё, — продолжал длинный жид, — не снюхивались с неприятелем. А католиков мы и знать не хотим: пусть им черт приснится! Мы с запорожцами, как братья родные…
— Как? чтобы запорожцы были с вами братья? — произнёс один из толпы. — Не дождётесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове! Всех потопить, поганцев!