-Я жадная, и я хочу провести с вами больше времени. Можно мне дойти с вами до вашего отеля?
Эта смелая фраза, мужская, поразила его; но в устах этой женщины всё казалось верным, искренним — именно так люди должны говорить и жить. Если женщине нравится общество мужчины, то почему бы ей не взять его за руку и не предложить прогуляться с ней?
Но какая бы женщина из тех, кого он знал, смогла бы произнести эти слова?
Эта была женщина другого сорта.
Эта женщина была свободна!

Мужчины обвиняют женщин в алогичности, но что есть ни отсутствие логики как — привычка некоторых мужчин заменять одну женщину на другую, утверждая при этом, что «Все женщины одинаковы!»

Всякую мысль (истину) следует хорошенько прощупать, если требуется — проверить, приложить к другим, отмерить и отсечь всё лишнее (эмоциональное) и только потом выдать.

Всё, что доставляет наслаждение — вкусно, вкусное же — не всё сладко.

Между мечтой и реальностью должна быть золотая середина… понять ты сможешь лишь тогда, когда услышишь сердца стук…

Между двумя влюбленными всегда существуют «свои» жесты, «свои» слова — знаки, не представляющие особой ценности для других людей, но так много значащие для них … двоих.
Очень личное. Слишком интимное.
Вот почему личное не должно стать «общим».
«Помнишь, у Хемингуэя в „Прощай оружие“ Кэтрин перед смертью просила Фредерика не говорить „наши слова“ другим женщинам? Это важно! Это очень важно — не говорить другим „наших слов“. Надеюсь, ты это понимаешь». (из письма Артура к Мэрилин Монро)

Если ваш партнёр склоняет вас к риммингу, знайте — это не извращение, извращение — анализировать… каждый шаг и склонять к выяснению отношений.

Благонравное поведение не имеет вкуса — как вода, но позволяет утолить «влагу» жаждущему.

Искренность, имеющая импульсную природу, всегда есть противоположность рассудительности. А значит, её влияние может препятствовать взаимопониманию, нанося чаще разрушающий эффект, нежели созидающий.
Иную правду лучше придержать в себе.

Когда все шесть рецепторов помнят о том, что было — кожа помнит прикосновения, а тело — боль; это и есть моя пилюля успокоения…

Воспитанный человек дружелюбен без фамильярности; вульгарный человек фамильярен без дружелюбия.

Я не мудрствую, я оттачиваю мастерство общения афоризмами.

Одно дело — следовать разуму… другое — импульсу. Одно дело, когда человек произносит «приезжай» и совсем другое, когда он же говорит «если хочешь, можешь приехать».

Жил-был мальчик. Он путал намерение и осознанность. Ему казалось, что если он наврал намеренно, это и есть осознанность.

Хорошее отношение к себе нужно положительно подкреплять, а плохое — обрубать

А знаешь что?
Однажды ты встретишь Его. И в конечном итоге, он захочет выяснить всё.
Как ты улыбаешься, как ты танцуешь, как ты чувствуешь каждое мгновение этого дня.
Как твоё лицо выглядит без макияжа.
Какой ты любишь шоколад, и с каким кофе предпочитаешь его.
Какой ты можешь быть сумасшедшей время от времени… как некоторые слова, фильмы или музыка… делают тебя счастливой.
Как ты будешь капризничать, когда обижаешься.
Как ты устаёшь, как жалуешься на кого-то или что-то, как ты думаешь, что выглядишь плохо на некоторых своих фотографиях)
Он будет знать о тебе всё.
И знаешь что?
Он по-прежнему будет любить тебя.

«Дружба» — это дружба, «любовь» — это любовь, однако ж «дружелюбный» в некоторых интимно-текстовых сплетениях звучит как абьюз…

Мы шли с тобой навстречу много лет,
И в этом городе пути пересеклись.
В твоих глазах — вопрос, в моих — ответ,
А с внешним миром нити прервались.
«Знаком я с ней?» — подумал ты тревожно.
«Я Вас встречала?» — быстрый взгляд спросил.
Нас люди обходили осторожно,
А ты со мной стоял, не уходил.
Толпа бурлила, вдаль неслись машины,
И ты смущенно что-то говорил…
Как все же нерешительны мужчины,
И где — «Пришел, увидел, победил»?
Я улыбнулась ласково и нежно,
Я руки протянула удержать,
… показать весь текст …

Искусный собеседник, как искусный повар, при правильной подаче может кого угодно убедить в чём угодно.

Если во всех плоскостях выстраивания плавных линий важно притяжение, то в творчестве наоборот — отстранение.
Писатель не участник, писатель — наблюдатель.