В одном арабском городе жил торговец Измаил. Когда бы он ни отпускал покупателям товар, он всегда обсчитывал их на несколько драхм. И состояние его весьма умножилось. Однако дети его были больны, и он тратил много денег на докторов и лекарства. И чем больше он тратил на лечение детей, тем больше он обманывал своих покупателей. Но чем больше он обманывал покупателей, тем сильнее болели его дети.

Однажды, когда Измаил сидел один в своей лавке, полный тревог о своих детях, ему показалось, что на м…
… показать весь текст …

То ли береза под снегом скрипит,
то ли где-то ворона каркнула.
Я сижу за столом на кухне
почти что за партой.

Рыжий кот на окне —
сегодня он медной расцветки.
Смотрит на черно-белый мир в феврале,
или просто на ветку.

Я читаю толстую книгу
про древний народ,
как они воевали, жили…
Мой кот щурится
… показать весь текст …

Ему надоело доказывать, что у него добрая и глубокая душа, вот он и строит из себя злюку и верхогляда, нарочно демонстрирует буйный, а то и грубоватый нрав.

Один странствующий искатель истины увидел камень, на котором было написано:"Переверни, и ты узнаешь новое". Он с огромным трудом перевернул его и прочел древнюю надпись на другой стороне:
«Зачем ты ищешь новое знание, если не обращаешь внимания на то, что уже знаешь? И зачем тебе знать, если то, что ты уже знаешь, ты не обращаешь в действие?»

Я поехал с эффектной женщиной средних лет освящать дом. Дом оказался просторный, основательный — о двух этажах, комнат так в десять, построенный лет тридцать назад, но давно не подновляемый… Словно он и остался там — в прошлом. На стенах выцветшие фотообои советских времен; штукатурка, побелка пообносились; рамы рассохлись… По-хорошему в этот дом «вложиться» — и будет не дом, а конфетка… да только вот некому вкладываться. Женщина живет в этом доме одна, и как-то странно, неуютно было в каждой из…
… показать весь текст …

Важнее всего твоя жизнь — а она слишком коротка. И слишком длинна, чтобы идти по ней в одиночку — борись за свою любовь до конца.

— Всех голодных собак все равно не накормишь.
— Раз всех не накормишь, значит — именно поэтому, — надо покормить ту, какую можешь, — вот эту.

Вот если бы я был богом, я бы не удержался и провел рукой по верхушке леса. Это совсем не больно — как по метелкам полыни, так ведешь по ним долго, медленно… а если вдруг что-нибудь упало: труба там или вышка, я бы поднял и поставил на место. Обязательно. Или летит, допустим, самолетик, а я бы его взял так тихонько под крылышки — и опа! — перенес его в миг куда нужно. Вот бы все обалдели. Конечно, я помогал бы чем мог… Все-таки для всех людей я бы, пожалуй, богом не потянул. А вот для своих, для друзей, для тех, кого знаю и помню — другое дело. Я бы собрал их вместе и сказал: «Знаете как я вас люблю всех, дорогие мои!» И дочке бы сказал: «Ты не обижайся уж так на папку своего, он, знаешь, все время о тебе думает, ты бы приехала к нему…».

Вещи кажутся чудовищно долговечными, когда умирают люди.

Я знаю одного кота. Он тоже знает меня. У нас особые отношения. Он почему-то считает, что участок под моим окном до соседского заборчика, принадлежит ему. Я с этим не согласен. Во-первых, я здесь живу, правда, он тоже, но я поставил на участке стол, вкопал скамью, обустроил, никто из соседей не возражает и вообще… Этот кот залезает на стол с грязными ногами, еще и развалится демонстративно на виду, мало того, он орет по вечерам под самым окном, без всякой надобности и оправдания, к тому же повад…
… показать весь текст …

Мы привыкаем, что кто-то живёт рядом, для нас становится нормой быть любимым кем-то, что о нас кто-то заботится постоянно и на него можно свалить все рутинные домашние дела! И кажется, что так будет всегда, но в том-то и дело, что всегда не бывает в нашем конечном мире. Можно так и не успеть научиться быть благодарным, а потом ненавидеть себя за то, что не целовал эти руки и глаза.

Если бы только Бог дал мне какой-нибудь ясный знак! Например, открыл счет на мое имя в швейцарском банке.

Худшее из преступлений — вероломство. Нет ничего отвратительней, чем сломать веру — в Бога ли, в того ли, кого считал другом и любил, кому доверял.

Страницу и огонь, зерно и жернова,
Секиры остриё и усечённый волос —
Бог сохраняет всё, особенно слова
Прощенья и любви, как собственный свой голос…

Нам всем нравится думать, что мы управляем собственной жизнью. Но правда в том, что управление своей судьбой — всего лишь иллюзия.

Проходят годы. Как на срезе кольца
Они потом откроются по смерти.
Душа беспечно к небу вознесётся
И закружит в пространства круговерти.
И там за всё ответишь перед Богом.-
За каждый пласт —
Коль чёрен был иль гадок.
Здесь на Земле — Душа твоя — потёмки,
А там не будет никаких загадок.

◆◆
Часто слышу мнение, что ребенок — обуза. Не дает делать карьеру, зарабатывать деньги, развлекаться.
Делать карьеру — зарабатывать деньги — развлекаться.
Делать карьеру — зарабатывать деньги — развлекаться…
Нет никакого смысла этого кругооборота дензнаков в природе. Для меня смысл — это когда есть ради чего, ради кого. Мои дети — мое вдохновение. Каждый новый ребенок — толчок для движения в новом направлении.
Мне хочется попробовать то и это, и каким-то неописуемым образом это получается — рад…
… показать весь текст …

Если муж и жена всегда взаимовежливы, то и семейные ссоры никогда не перерастают в громкие скандалы, а сводятся к спокойному, неторопливому обмену оскорблениями.
****
Если ваша жена топает ногами и не хочет слушать.
Не мешайте ей, может быть она просто танцует.

В ДЕТСТВЕ

В детстве моей «вечной» обузой во дворе была сестра, она была младше меня на четыре года. Как-то зимой она увязалась за мною с санками, а мне надо было убежать со сверстниками по своим делам и я, посадив ее на эти санки, безжалостно мотал ее на них, резко разворачивая и опрокидывая на виражах, добиваясь того, чтобы она сама оставила меня и не просилась со мною к ребятам. И надо было видеть, как этот неуклюжий маленький человечек, перевязанный шарфом, в шубке, терпеливо страдая, вставал после каждого падения и усаживался обреченно в санки и опять вставал, не смея заплакать… Сейчас я возвращаюсь в детство и уже не убегаю, добившись-таки ее горького плача и отказа идти со мной, нет, я бегу к ней, к своей сестренке и целую ее, и отряхиваю ее от снега, и не нужны мне никакие ребята и никакие дела, я прижимаюсь к ее морозной щечке и шепчу: «Прости, прости меня, Юлька, не плачь, я никуда не уйду, я не брошу тебя…»

ИДИОТ

Сидит в электричке человек лет четырех, смотрит в окно и чего-то там напевает. Еще он болтает ногами, досаждая этим мамочке, чем-то сильно расстроенной, сидящей напротив.

— Ты прекратишь или нет?

Он прекращает ненадолго, но он же поет, но поезд же идет, как же можно не болтать!

— Смотри, опять испачкал, идиот!

«Идиот» улыбается виновато, потом заискивающе, но на мамочку это не действует. Через некоторое время опять:

— Дрянь бестолковая!
… показать весь текст …