Хорошо, конечно, жить полной жизнью. Но иногда наполнение такое, что неплохо бы ей слегка похудеть.

Иногда смотришь — человек как человек. Ходит, работает, ворчит иногда. Ругается. А он, оказывается, счастливый!

Настораживает, когда характеристика человека почти ничем не отличается от некролога.

Раньше я думала: технический прогресс нужен, чтобы меньше работать. А теперь понимаю: только ради интереса! А иначе с чего бы рабочий день по-прежнему восемь часов?

Не стоит так уж растворяться в работе — домой идти некому будет!

Знать, наступил уже предел,
И эволюция зависла:
У нас все больше разных дел,
Но в тех делах все меньше смысла.

В юности гонишься за красотой и модой, а потом главное — чтобы человек тебе шел.

Не беда, что Янус был двулик, в общем-то он жизнь
достойно прожил. Пусть он был одним лицом ничтожен,
но зато другим лицом — велик. Пусть в одном лице он
был пройдоха, но в другом был честен и правдив. Пусть
с людьми он был несправедлив, но с богами вел себя
неплохо. Пусть подчас был резок на язык, но подчас
довольно осторожен.

Не беда, что Янус был двулик. В среднем, он
считается хорошим.

Никого, кроме нас… Как пустынна аллея
платановая!
В эти серые дни на бульвар не приходит никто,
Вот—одни, и молчим, безнадежно Друг друга
обманывая.
Мы чужие совсем — в этих темных осенних
пальто.
Все аллеи как будто устелены шкурою
тигровою…
Это—желтое кружево листьев на черной земле.
Это—траур и скорбь. Я последнюю ставку
проигрываю
Подневольным молчаньем—осенней серебряной
мгле.
… показать весь текст …

Нет! Это было преступленьем
Так целым миром пренебречь
Для одного тебя, чтоб тенью
У ног твоих покорно лечь.

Она осуждена жестоко,
Уединенная любовь,
Перегоревшая до срока,
Она не возродится вновь.

Глаза, распахнутые болью,
Глядят на мир, как в первый раз,
Дивясь простору и раздолью
И свету, греющему нас.
… показать весь текст …

Про первую любовь писали много, —
Кому не лестно походить на Бога,
Создать свой мир, открыть в привычной глине
Черты еще не найденной богини?
Но цену глине знает только мастер —
В вечерний час, в осеннее ненастье,
Когда все прожито и все известно,
Когда сверчку его знакомо место,
Когда цветов повторное цветенье
Рождает суеверное волненье,
Когда уж дело не в стихе, не в слове,
Когда все позади, а счастье внове.

Прости мне, мальчик белокурый
Из юности моей крылатой,
За то, что стала я фигурой
И опытом весьма богата.
Твою вину я тоже знаю
(А всё соцсети виноваты!),
Но, так и быть, тебя прощаю
За то, что дядькой стал пузатым

Не вырывайте поступок из контекста, чтобы не ошибиться в его оценке.

кто ты такой вообще не помню
кто я такая ты забыл
ну не фига себе склероз нас
накрыл

Всё в мире неспроста. И даже дождь,
Что нас одним зонтом мирил когда-то.
Судьбу за просто так не обойдешь,
Мы лишь ее послушные солдаты.
И нам ее неведомы пути,
Необъяснимы и замысловаты.
О, только б зов ее до срока не утих!
А не услышим — сами виноваты.

Пока анализировала пройденное — дорога-то и кончилась!

Уйди — я все прощу!

В моей отдельно взятой голове
Иссякли все слова, мозги зависли…
И только ветер, всех живых живей,
Последние развеивает мысли.

Как только начинаю трудиться, так сразу кажется, что все вокруг непозволительно ленятся.

Хватается за сердце праведник:
Переживаний — перебор!
А кто с похмелья пьет боярышник,
Не сердце — пламенный мотор.