Молчание воскреснувшей звездой
Прочерчивает новую орбиту,
Идя через космическую свиту
Вибраций, радиусов и прямой.

То воцаряется, то гаснет свет,
Таков закон — ни слов, ни объяснений
Густым мирам, их фазам и движеньям,
Подсказок, нитей и следов там нет.

Никто не знает, сколько же любви
В экваторе — невидимые вены
И стенки капиллярного обмена —
Воскреснувшим молчанием обвит.

Каждый идет к своей искре тщеславия, тлеющей в его собственных заблуждениях.

Ожившее тепло ползёт по веткам,
Скользит с куста на куст, с куста на куст,
Упрямо растекается по клеткам,
Всё пробуя украдчиво на вкус.

Выглядывают лепестки из почек
Как яркие бархотки, и весна
На всё одела яркий ободочек
И каждого мерцаньем обвела.

До той жизни наверно чуть-чуть —
Пара чакр и дюжина снов,
В нашем случае, может быть, путь —
Вероятно, случайно, но суть —
Это сто раз-ведённых мостов.

Как-то нужно себя до-любить,
Со всей силы, до … до маеты,
По-любить, за-любить, об-любить,
Бесконечно бескрайне любить,
Так и объ-единяют мосты.

Не гляди, что слаба и не та,
Раз-огну судьбы линию, что
… показать весь текст …

Кто-то стучит в решётки,
Кто-то сидит во мне,
Перебирая чётки,
Думая об огне.
Шаг сделать очень трудно
С выступа на скале,
Это зачтётся в судный
Чёрточкой по шкале.
Круглая невесомость —
Вечность, нам не видна
Вся её превосходность,
Степень, величина.
Выскажись об объеме
Выполненных работ,
… показать весь текст …

Отпей вина из моей чаши, брат!
Вот, хлеба кусок — держи!
Я видеть тебя, как и прежде, рад.
Постой, уберу ножи.

Дай, ноги омою тебе с пути,
и постелю постель.
Доброй ночи тебе, — прости,
что запираю дверь.

Hе опасайся рассвет проспать:
мне не заснуть до утра.
Я понимаю: друзей предавать
очень непросто, брат!

Философы — это эмоциональные скитальцы.
Они строят дома, но не хотят в них жить, бросают недостроенными, и уходят, говоря: «Пусть живут другие».
Их последователям эти жилища тоже не подходят, хотя сначала кажутся идеальными.
А неугомонные философы все продолжают строить дома, в которых никто не сможет жить, оставляя за собой сотни различных течений, и ни намека на Истину.

Стрелки времени бегут по кругу.
Планеты — вращаются по кругу.
Все законы Вселенной подчиняются Закону круга.
Только мы, строптивые и глупые люди, почему-то стремимся двигаться вперед, не желая признать, что любое движение вперед
есть движение по кругу.

Одиночество — кофе.
Сливки — твой голос.
Чтоб не приторно было,
я кладу по чуть-чуть.
…А так хочется — залпом!
Но вечерняя доза —
только чайная ложка
в этой чашке без дна.

Если есть истина,
Есть и кощунство.-
Гнусно, немыслимо,
Мерзкое чувство —
Видеть поверженной
Веру и святость,
Бога — отверженным,
Сына — распятым.
Рвусь сквозь неискренность,
Выкрики стада,
Веря, что истина
Все-таки рядом.

Одиночество…
О, этот терпкий горьковатый аромат!
Моё одиночество похоже на свежезаваренный кофе.
Хочешь — пей залпом, хочешь — мелкими глоточками.
Можешь обжигающе горячим, а можешь холодным, чтобы утолить жажду…
При желании — добавить корицу воспоминаний…
Черный горошины перца-грусти… Или воздушные сливки мечтаний…
Немного любовных фантазий — освежающих и сладких, как ложка пломбира в кофе-глясе…
Пьянящие капли рома или коньяка — забавные эфирные планы, которые никогда не воплотятся в жизнь.
Люблю его…

Я его на полку,
А оно — упало.
Сунула в кастрюлю,
А оно — шипит.
Я его — и в кресло,
И под одеяло.
И на стену скотчем,
И приправой в плов.-
Никуда не влезло,
Никуда не стало.
Не дари мне больше
Бесполезных слов.

В слова
Ты взялся меня одеть,
В лексику и диалектику.
Неужто такая, как есть
Я нарушила всю эстетику?

Я окунаю кисточку в чушь,
чтобы нарисовать тебя так,
как ты пытаешься выглядеть.

Я знаю, ты не учился искусству глупости,
но владеешь им в совершенстве.

Пара минут из Вечности
вырвана жадной рукой человека,
заражённого манией величия,
решившего,
что его маленькая жизнь — Бог,
а он сам — Вершина творения.

Поздно ли, рано — всё закрывается на замок.
Смысл написанного, как припозднившаяся пивная
закрывается, выталкивая за порог
обрусевшего самурая.
Занавес закрывает последний акт.
Милосердно ли, скоропостижно — какое дело,
это просто тряпка. Пыльная тряпка. Факт,
а не реклама тела,
оставшегося по ту сторону бытия,
вызванивающая по праздникам телеграмма.
Но мне отчего-то страшнее пустеющая
оркестровая яма.

Рано ли, поздно, выделывая образа
… показать весь текст …

Слово — серебро. Молчание — золото. Тишина — воздух.

Хотелось, очень хотелось, идя по улице, встретить вдруг человека, который возьмет, и сразу ответит на главный вопрос, и расставит все по местам, и будет страшно мудрым, с добрыми глубокими, вмещающими весь мир глазами…
И я вглядывался в лица стариков и старушек, детей (уста их внезапно да возглаголят истину), даже странных неряшливых прохожих (Диоген как вдохновение), или городских сумасшедших (а вдруг пророки — см. Библию)…
Но нет, нет, нет… Только заботы о насущном, только неуверенность в будущем и недоверие к окружающим — в их тусклых зрачках…
Все — слабЫ, все ведОмы, все — не более, чем люди…
Кто из них когда-то вглядывался в прохожих, как я?
Кто закапывался по уши в идеи древних и не древних модных и немодных философов?
Кто увидел эту пустоту и тщетность сам, а кто уже родился с опустошенностью в глазах?..
А теперь и я в этой толпе. И мне тоже нечего ответить на главный вопрос.

— Неужели я похожа на волшебницу?
— Да!
— И ты, естественно, ждёшь от меня чуда?
— Только его.
— Тогда я совершу ради тебя невозможное: из феи превращусь в любящую женщину.
— Разве это чудо?
— Теперь — нет.

Только любовь сотворяет людей.
И наоборот.