Сердечная признательность — людского благодарения божественный акт!

Не обижайте бездомных собак, ведь чаще всего к их судьбе — причастные люди!

Когда покидаешь шумный город и оказываешься один на один с матушкой природой, тогда слышишь её голос — что разливается в рощах пением птиц, видишь её улыбку — что светит солнцем, чувствуешь её слёзы, капающие с неба дождём.

Принадлежность к вере — не крестик на теле. Бога носите в душе!

Нежных душ прикосновение, — сердец любовное творение!

Жизнь может резко измениться в лучшую сторону даже у того, кто ни на что уже не надеется. Вот гусеница ползала, ползала… гадкая такая, а в один прекрасный день ррраз… превратилась в нежную бабочку. Она взлетела высоко и увидела, что жизнь намного прекраснее, чем прежний её мир, ограниченный одной веткой.

О характере мужчины лучше всего свидетельствует здоровье его жены.

Сорвался май, не выдержал, заплакал,
Стянулись тучи дружно за мостом,
И ветер на своих незримых лапах
Рванул, виляя невпопад хвостом.

Деревья от уныния взгрустнули,
Притихли птицы, спрятались коты,
Лишь изредка в квадратах серых улиц
Мелькали разноцветные зонты.

Спешили люди несмотря на лужи
И то, что дождь сквозь сито льёт и льёт.
Им просто всё равно, что май простужен,
Ведь каждого их где-то кто-то ждёт,
… показать весь текст …

Воображение, рожденное жизнью, в свою очередь получает иной раз власть и над жизнью.

Вдохновение, — как первая любовь, когда сердце громко стучит в предчувствии удивительных встреч, невообразимо прекрасных глаз, улыбок и недомолвок.

Несколько раз в жизни мне казалось, что я был счастлив.
Но редкие минуты этого счастья были совершенно непохожи на то состояние, какое принято называть этим словом. В них не было шума, восторга, огней и успеха.
Я хочу, чтобы меня правильно поняли. Иначе все мои слова окажутся пустым лепетом. Я считаю, я прямо уверен, что истинное счастье приходит к нам в жизнь внезапно, распахнув все двери и окна, смеясь, растрепывая наши волосы и лукаво заглядывая в глаза…
Можно рассказать совсем о другом счастье — робком, почти потерявшем голос, но томительном, возникающем незаметно и живущем где-то вблизи утренней тишины и пенья птиц.
Оно проходит множество, как говорят ученые, побочных явлений, порывов мягкости, когда хочется быть вежливым даже с каждым воробьем…

Жизнь каждого — безвестного и великого, безграмотного и утонченного — всегда таит саднящую тоску о другом, более радостном существовании. Так рождается тоска по раю, по стране обетованной, грезы поэтов, системы философов, переливающееся из одной эпохи в другую томление по недосягаемым краям. «О вещая душа моя! О сердце, полное тревоги, о, как ты бьешься на пороге как бы двойного бытия…»

Люблю рассвет. Он прополаскивает душу.

Милый запах вечернего чая, смешанный с лёгким самоварным паром, какое-нибудь всегда особенное варенье, то из китайских яблок, то из ежевики, — всё это и ещё сотни мелочей создавали уют, без которого плохо жить человеку.

«Как мало в конце концов нужно человеку для счастья, когда счастья нет, и как много нужно, как только оно появляется».

Вам нужна всякая чертовщина — драки, тропическая жара, кругосветные рейсы. А мы попроще. Сядем с ногами на диван, самовар шумит, читаем … — и хорошо.

При созерцании прекрасного возникает тревога, которая предшествует нашему внутреннему очищению.
Будто вся свежесть дождей, ветров, дыхания цветущей земли, полуночного неба и слёз, пролитых любовью, проникает в наше благодарное сердце и навсегда завладевает им…

Пейзаж печален всегда, когда печален человек.

Самое сильное сожаление вызывает у нас чрезмерная и ничем не оправданная стремительность времени.
Действительно, не успеешь оглянуться, как уже вянет лето — то «невозвратное» лето, которое почти у всех людей связано с воспоминаниями детства.
Не успеешь опомниться, как уже блекнет молодость и тускнеют глаза. А между тем ты еще не увидел и сотой доли того очарования, какое жизнь разбросала вокруг.
Свои сожаления есть у каждого дня, а порой и у каждого часа. Сожаления просыпаются утром, но не всегда засыпают ночью. Наоборот, по ночам они разгораются.
И нет такого снотворного, чтобы их усыпить. Наряду с самым сильным сожалением о быстротечности времени есть еще одно, липкое, как сосновая смола. Это — сожаление о том, что не удалось — да, пожалуй, и не удастся — увидеть весь мир в его ошеломляющем и таинственном разнообразии.

Может быть, взгляд в спину уходящего навсегда человека — самое страшное, что приходится переживать.