Я б хотела узнать —
Как живешь ты
Всю жизнь
Без меня?!
Я б хотела понять —
Почему
Я не стала любимой?
Всё давно позади.
Только думать мне
Невыносимо,
Что по жизни
Моей ты прошёл
Не заметив меня…
… показать весь текст …

С годами стала меньше говорить
Слова фильтрую, мысли и улыбки
Я «зайкой беленьким» для всех устала быть
И ахинею слушая, с невеждами дружить,
Нет времени и права на ошибки…

Осталось в прошлом, «девушка, вы прелесть!»
Теперь всё чаще, «женщина, простите»
С улыбкой грустной ожидаю время,
Когда мне скажут…" бабушка, садитесь!!!"

Не мешайте людям думать о вас так, как им хочется… Может это для них — утешение.

Невозможно вытряхнуть из Души пепел перегоревших чувств.

Я буду там… где дух любви велик…
Взмывать с вершин, пронзая неба синь…
Я буду там… где колыбель святынь…
И дух любви могуч и многолик…

А евреи как? Они в любой стране в меньшинстве, но в каждой отдельной отрасли в большинстве. Взять физику — в большинстве. Взять шахматы — в большинстве. Взять науку — в большинстве. А среди населения в меньшинстве. Многие не могут понять как это происходит, и начинают их бить.

Самобичеванию я предпочитаю самороспуск.

Храни молчание. Хранить
Его куда трудней, чем нить
Воспоминаний, разговоров,
Храни молчание от сора
Словесного. Не проронить
Ни слова — трудно, но продли
Молчание до той вдали
Маячащей миражной встречи,
Где тишина уже часть речи,
А небо — это край земли.

С разумными разумно поступай,
а с неразумными никак

Не все ли равно о чем спрашивать если ответа всё равно не получишь.

По пустынной мостовой,
В алом зареве рассвета,
Шёл старик, как лунь, седой,
Нес лоток златого цвета.

Напевал себе в усы
Незатейливый куплетик,
Про какие-то часы
И про шанс достать билетик.

Семенил он не спеша,
Отдохнул в тени аллеи,
Вдруг к нему, едва дыша,
Подошел мальчонка млея.
… показать весь текст …

Глаза в глаза… а в них безумство ночи,
Там лунный свет играет тихий блюз
И каждый звук, как бриллиант, отточен
Слиянием тел в магический союз.

Изгибы стана — мягкий, сочный контур
Ласкают руки, власть их безгранична,
В стране любви за негой горизонта,
Где нет границ, нет рамок и приличий.

Покорность губ, их трепетность и нежность,
Волнами томными окутывает разум,
Сиянье звезд, их кротость, безмятежность
Влекут в полет с блаженством и экстазом.

О, мой Андерсен… Где же ты, Христиан? Напиши мне избитое: про губ моих трепетных лань, про нежный плен моих колен, про ломкость в руках, про глаз моих даль и про платину в волосах… Я ведь от слов твоих застону… Я поверить смогу… Я русалкой в пене к тебе поплыву… А ещё про, то как тебе жаль, что я не твоя… Да… Я твоё сновидение… Я фантазия, что нарисована… Я твоё ещё не написанное стихотворение… Да, я та… Я она… Я та, от кого зрачки вдруг расширенны… Я та, чья красота как утопие, мои ретро изгибы ценны и в миллениуме… Напиши…Я с тобой ведь жива… Не хочу больше слушать, когда друзья не глядя в глаза, про надежду, про веру… Словно уже нет меня… Свадьбой со смертью повенчанна… Словно я уже умерла… О, мой сказочник, где же ты? Где же я…

«Никто не хочет думать, но каждый хочет иметь свое мнение!»

Я не разочаровываюсь в людях — я теряю к ним интерес.

Зх, попасть бы в Советский Союз… Поесть бы того настоящего мороженного в хрустящих вафельных стаканчиках и вернуться обратно.

Мы однажды доживем до весны,
Одолеем эту дальнюю даль,
И не надо рисовать свои сны,
Окуная кисти только в печаль.

Зеркало это мой лучший друг, потому что когда я плачу оно никогда не смеется.