«Сколько всё-таки горя и тоски умещается в двух таких маленьких пятнышках, которые можно прикрыть одним пальцем,-- в человеческих глазах»

Только мелочи объясняют все, значительные поступки ничего не объясняют. В них слишком много от мелодрамы, от искушения солгать.

Не стоит заглядывать чересчур глубоко в душу, иначе скоро наткнешься на решетку, которая ведет в подземные каналы, где текут нечистоты.

Настоящая любовь не терпит посторонних

В общем неважно где жить. Больше или меньше удобств, не в этом главное. Важно только, на что мы тратим свою жизнь.

Одиночество- настоящее, без всяких иллюзий- это ступень, за которой следует отчаяние и самоубийство.

Вечными и неизменными остаются слова любви, но как пестра и разнообразна шкала ругательств!

Вам кажется, что этот молодой человек — сосуд из чистого золота, а на самом деле он, в лучшем случае, позолоченная водочная бутылка

Ошибочно предполагать, будто все люди обладают одинаковой способностью чувствовать

Никогда, никогда и никогда не покажется женщине смешным тот, кто что-нибудь делает ради нее. Будь это даже самая пошлая комедия. Делай, что хочешь, — стой на голове, болтай самую дурацкую чепуху, хвастай, как павлин, распевай под ее окном, но избегай только одного — не будь деловит! Не будь рассудочен!

Нельзя брать прошлое с собой. И нельзя оглядываться, это утомляет и ведет к гибели.

Быть может, потому вновь и вновь возникают войны, что один никогда не может до конца почувствовать, как страдает другой.

Время, ставшее прошлым, утрачивает в сознании людей всякую реальность. Оно утешает, пугает и внушает безразличие.

Я не ухожу, просто иногда меня нет…

— Понять-то я пойму! Но простить — это для меня слишком тяжелая задача. Я лучше забуду.

Только глупец побеждает в жизни, умник видит слишком много препятствий и теряет уверенность, не успев еще ничего начать. В трудные времена наивность — это самое драгоценное сокровище, это волшебный плащ, скрывающий те опасности, на которые умник прямо наскакивает, как загипнотизированный.

Те, кто считает себя справедливым, особенно безжалостны.

— Вы улыбаетесь, — сказал он, — И вы так спокойны? Почему вы не кричите?
— Я кричу, — возразил Гребер, — только вы не слышите.