Мне нравится говорить ни о чём — это единственное, в чём я разбираюсь

Красноречие — есть искусство выражать мысли других.

/Не могу жить без печатного слова. Впрочем, без непечатного тоже./

Всё было сказано, но обо всём можно ещё кое-что сказать.

Прекрасный наш язык, под пером писателей неучёных и неискусных, быстро клонится к падению. Слова искажаются. Грамматика колеблется. Орфография, сия геральдика языка, изменяется по произволу всех и каждого.

Есть два рода бессмыслицы: одна происходит от недостатка чувств и мыслей, заменяемого словами; другая — от полноты чувств и мыслей и недостатка слов для их выражения.

Разум неистощим в соображении понятий, как язык неистощим в соединении слов.

Речь — это показатель ума.

Все-таки хороший собеседник — это величайшая роскошь, недоступная большинству существ, родившихся под этим небом, какими бы важными персонами они не были. А хороший собеседник, на мой вкус, совершенно немыслим без лошадиной дозы иронии, каковой по моему глубокому убеждению, должна приправляться каждая вторая фраза — как минимум!

Уже по одной фразе можно судить — сколько в человеке любви и доброты, а сколько тщеславия и ненависти.

Слова не значат для вас ничего, если вы не выстрадали сами того, что слова эти пытаются выразить.

Да не будут слова и дела наши причиной погибели чьей-либо души.

Вы сказали это случайно — следовательно, сказали искренне.

Хорошие мысли предпочитаются блестящему слогу. Слог — это, так сказать, внешняя одежда; мысль — это тело, скрывающееся под одеждой.

Я хочу хоть с одним человеком обо всём говорить как с собой.

Поддержу ваш разговор молчанием.

— Ты помнишь, я должен был что-то сказать тебе, но не сказал?
— Да. Я помню каждое слово, которое ты не сказал.
— Но как же ты догадалась, что это за слова?
— Так и догадалась. Ведь было сказано абсолютно всё, кроме них.

Много лишних слов. А какие — не пойму.

Можно быть открытым для диалога, но закрытым для людей.

Бывает, последнее слово произносится в самом начале разговора.