жестокость всегда проистекает из бессердечия и слабости

Стараюсь избегать подробных писем
(Зачем перемывать в них дребедень):
Тем менее от «завтра» ты зависим,
Чем лучше контролируешь свой день.

Тяжело привести к добру моралями, легко-примером.

Неужели природа, дав нам такое небольшое тело, наделила нас ненасытной утробой так, что мы побеждаем алчностью самых огромных и прожорливых зверей? Ничуть нет! Природа довольствуется малым! Много ли воздается природе? Нам дорого обходится не наш голод, а наше тщеславие. Тех… кто подчиняется желудку, мы должны причислить не к людям, а к животным, а некоторых даже не к животным, но к мертвецам. Жив тот, кто многим приносит пользу, жив тот, кто сам себе полезен

Мы живем так, что внезапно увидеть нас — значит поймать с поличным.

Речь — убранство души: если она старательно подстрижена, и подкрашена, и отделана, то ясно, что и в душе нет ничего подлинного, а есть некое притворство.

Досуг без занятий наукой - это смерть и погребение живого человека

Чем несправедливее ваша ненависть, тем она упорнее.

Каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным

Если бы мне подарили мудрость, но с одним условием: чтобы я держал ее при себе и не делился ею, — я бы от нее отказался. Любое
благо нам не на радость, если мы обладаем им в одиночку.

Голоса невежд для меня то же самое, что испускаемые животом звуки: «какая разница, спереди они вылетают или сзади».

Свои способности человек может узнать, только попытавшись приложить их.

Каждый человек, который тревожится о будущем, бывает несчастным.

Одиночество для нас — самый злой советчик.

Солнце светит и безнравственным.

Куда бы мы ни шли — пороки с нами.
Гарпаста (помнишь — дуру у жены?)
Ослепла… но сама о том не знает,
Считает, что ей факелы нужны…

Лежащий в ароматах благовоний
Бездельник многим издали знаком.
Он труп, уже при жизни, своей волей,
Подобен тем, что волокут крюком.

Лучше не начинать, чем остановиться на полпути.

Никогда не считай счастливцем того, кто зависит от счастья! Если он радуется пришедшему извне, то выбирает хрупкую опору: пришлая радость уйдет. Только рожденное из самого себя надежно и прочно, оно растет и остается с нами до конца; а прочее, чем восхищается толпа, — это благо на день. — Так что же, невозможно ни пользоваться им, ни наслаждаться? — Можно, кто спорит? — но так, чтобы оно зависело от нас, а не мы от него.

Природа устроила так, что обиды помнятся дольше, чем добрые поступки. Добро забывается, а обиды упорно держатся в памяти.