Прости.прощай.А ты заметила вчера. Когда ты уходила -вечер плакал. И в этом помогла ему зима. Ее ведь слезы — это снег, что падал. И ты ушла, остались лишь следы. На только чтоупавшем покрывале. Зима, которое соткаля из слезы. Для нас. Чтоб скрыть следы разлуки и печали.

Когда-то давно в городке небольшом. Священник жил с сердцем огромным. Тех кто в ссоре мерил, тайно венчал. Послания писал он влюбленным. Так продолжалось много летов. Любовь против воинских правил. И вскоре священник спрятан был за засов. По воле того, кто там правил. И вот в заточении чувство пришло. Влюбился он в дочку конвойного. И накануне казни в окно. Послание отправил любовное. Казнили священика, много веков. Прошло. И явилось признание. И вот в этот день все влюбленные шлют. Сердечки друг другу, послания. Влюбленные души по миру всему. Сердца от души отправляют. И там в небесах Валентин рад тому. И сердцем благославляет.

На брегах реки старинной белым камнем град стоит. Там соборы под крестами, упокоение царит. Там белоснежной чистотою сама невинность средь берез. Там небосвода берюзовость, уводит душу в тайну грез. Там жизнь идет неспешным шагом. Степенный люд, и благодать. Там льется речь, не зная мата. Старинный град — векам под стать.

В театре оперу давали… Ох* ненасытен опер был…

Не справедливо как-то, не справедливо. Мы защитили родственный народ. А что же свой? Который гибнет, и стоит, и уж не просит. Политика везде свой зад сует. Ведь знают недруги: коль мы зайдем — не будет распрей. А вот кичатся, угрожают, откровенно лгут. А женщины и дети погибают, в существовании неясном. И уже тихо-тихо молят о помощи и… не ждут. Ну почему же заокеанцам можно, а мы все не выжидаем. Ну просто ведь пару бригад поставить в рубежах. И ведь все знают и безусловно понимают. Что их политика и тренеровщики потепят крах. Ну не случилось государство-что ж мучатся за это. Так надо потупить как заокеанские мужи. Что дали, в землях, возвернуть и предъявить при этом. А то, что претендуют западные, так пусть берут: поможем в разделении межи. Похоже по истории нет-не бывает. Искусственного государства на земле. Оно в угоду живет и если что, вдруг умирает. Не учат нас уроки жития; мы все слепцы, мир строим в темноте…

И все-таки я думаю, сначала. Бог создал женщин, как цветы, и лишь потом. У тела сделал изменения, добавил причиндалы. И это тело нарек Бог мужиком. Наверно для того, чтоб охранял, лелеял. Построил кров и в нем разжег очаг. И было в старину так, мужик же ныне лишь себя жалеет. Сорвав цветок, не бережет, и в браке кое-как. И вот летает по полям: цветочки помечает. А свой цветок уже ему не мил. Жаль, не учел Бог, что причиндалы, выйдет так, что направляют. И разумом мужик порою, как дебил. Бог созд…
… показать весь текст …

Возле дома моего ель растет. Уже давно. И подозреваю даже: они года одного. Ну так вот на ели той. Позапрошлою весной. В дупле на уровне окна. Поселились два скворца. И с той поры мне каждый день. Скворец рулады выдает. С утра, чтобы душе на радость. А вечером, что в снах придет. И вот во снах я в облаках. Летаю. К звездам взор кидаю. И понимаю, что ищу. Любовь, которую не знаю. Мой дом и ель, и два скворца. Их двое в том дупле, а у меня …

Стая голубей над городом кружила. Внизу на площади центральной у кафе. Сидела бабушка и хлеб крошила. Для птицы что сидела в стороне. Тут стая голубей, спустилась с неба. И прогнала ту птицу, чтоб корм клевать. А птица та расскрыла крылья. И улетела морские глади покорять. Она летала над волнами, крик полета. Ее был слышен даже через шум волны. Она парила, наслаждаясь и вот уж на излете. Решила к площади вернуться, где корм клевали голуби. И в тот момент она была прекрасна. Ее размах крыла, и как она парит. Как бы понять давала голубям, что те напрасно. Ее прогнали. Им моря не видать. Им среди камня жить. Красива птица что живет у моря. Как ангел белый в облаках. Над водами парит, свободна, на просторе. Несет надежды на своих крылах.

По образу да по подобию мужчина создавался. Был уникален — в этом спору нет. Но то, как он в процессе развивался. Вина наверное на женщинах; там в временах седых есть их упущенный момент… Коли на прав, прошу вас, оппонируйте. Приму все точки зрения как есть. Но без эмоций попрошу. не фонтанируйте. Давайте обсуждать где упущение здесь.

На горной вершине белые розы.

Открыли свои лепестки.

Их не пугали ветра и морозы.

К солнцу тянулись они.

Зима удивилась такому стремлению.

Не стала морозами бить.

Она оградила снегами своими.
… показать весь текст …

Я чувствую, что сам я сторонюсь любви. Не знаю почему, но где-то в подсознании. Сидит, свербит, кричит: опомнись, и глаза протри. Не хватит сил поднять любовь, лишь больно сделаешь любимому созданию. Остановись, уйди, забудь; она поймет, простит. — Ее года лишь только начинают путь. Она найдет свою любовь, что охранит. В душе борьба и мое сердце плачет. За отблески надежды цепляется моя любовь. Я закрываюся в ночи, и вопрошаю бога. В ожидании, — что скажет. Услышать крик души, иль сердца плач и …
… показать весь текст …

А я ведь знал, не верил и все же ждал. Едва осенние хлада студенным ветром пронесутся. Наступит летнего пожара пепельный финал. Разлучные слова с любимых уст произнесутся. Я ждал, и знал, не верил что вот так. В порыве бытовых раздоров кинут мне слова такие. Я понимаю когда в душе от боли наступает мрак. Быть должен рядом любит кто, а вышло так -лишь люди злые. Тут есть моя вина. упорством пренебрег. И согласился на короткий миг свиданий. Пустил стезю любви на самотек. И медлил с оглашением признаний. Не баловал вниманием, хотя я о любви кричал. Не исполнял тех мелких просьб, о чем просили. И вот слова разлучные звучат. И душу рвут и сердце болью… заполонили.

Я почти до утра все лежал и не спал. Крутился, ворочился, сердце болело. Я пил минералку, глаза закрывал. Но сноведение видно вновь пролетело. Я просто прищурился, стал вспоминать. Какие края неземны красотою. Подумал, ведь Чайка хотела читать. Про чуда восточные. А что ж там такое? И вот мне подумалось: есть же места. Места что пронизаны тайной покрытой. Север Китая, в горах есть страна. Заоблачный мир богами сокрытый. Там набожный люд медитации духа. Хранят в храмах то. что нельзя знать пока…
… показать весь текст …

Воскресного дня завершение скоро.

Ты верно устала, на кухне пьешь чай.

Чуть погодя включишь комп для приема.

Тут первая притча про земли — встречай.

В землях далеких, на реке Ориноко.

Племя живет в домах из бамбука.

Пища у них, что найдут, соберут.
… показать весь текст …

Этот рассказ будет про то, что на земле одно есть плато. На нем обнаружен буквально в том веке. Потерянный город, где жили ацтеки. Постройки невиданых ране конструкций. На них барельефы к полетам инструкции. Лампы керамо дающие свет. Площадки для взлетов: наверно ракет. И что интересно там не нашли. Все чем бы жили люди живущие. Как будто хотели стереть все с земли. Радости, горе людям присущее. Остался тот город красы неземной. Стоит величаво под небосклоном. Хоть глазом одним, одною ногой. Ну хоть на миг на подножие склона. Мечтами наполнены сны, сноведения. Кто-то их видит, а кто-то и нет. Я вот увидел и спешу с откровением. И вот я дарю тебе этот секрет.

А помните в том веке был сюжет. Ботинком по трибуну, и Крым в подарок. Сажали всюду кукрузу, и беден был ассортимент. Но ведь назавали это время *оттепель*, наверное не даром. Дарили мы всегда и всем; ни спросят что. Не думали что время сможет все разрушить. Взяли долги чужие и в них по пояс, по плечо. Но не роптали ведь, и все смогли улучшить. Как старшая сестра в лихие времена. Мы помагали чем могли, себя в обязанность вгоняя. И даже отвернувшимся мы возвернули стремена. Чтобы не чувствовали, что мы их притесняем. Мы и сейчас как мама, Рось, с открытою душой. Всех потеряшек, разочаровашек примем, обогреем. И если кто пойдет на нас войной. Конечно же защитой встанем, не сомлеем.

Ночь. огни. в окна смотрят мои. Там… в дали. спит она, видит сны. Ночь… не сплю… думы только о ней. В снах… о чем… о ком, тогда образ чей? Ночь… огни. звезд в высоте, вдали. Я… не сплю… я в грезах на яву. Ночь… огни. в окна смотрят мои. Горят… они…напоминая ее глаз слезу.

Накануне я в трамвай, в кои веки, сел. И от скуки в перестуке колес в окно глядел. Народу ехало немного: шесть стариков да я. Кондукторша была конечно, ну очень сонная. Трамвай в той части града ехал; где частные дома. Им по сто лет, они невзрачны; снесут их, на дрова. И по сему видать высотки на месте их взлетят. И станет город мой все краше, порадует взгляд. А в общем-то в года вот эти. Мой град красивей .стал. Вот только плохо нашим детям: нет производств начал. Все предприятия в разрухе, и в том рука властей. И врут по ящику что блага, и все-все для людей. Ну это ладно: бог даст — будет; и все наладиться. И будет людям где работать, и где расслабиться. Я на трамвае ехал-думал под перестук колес. Конечная, и тут я вижу, что не туда привез… Зато я прокатился, видел, как город мой растет. Где были пустыри, сараи. Домов красивых взлет. И колесо для обозрения и я билет купил. Как птах на нем я взмыл на небо, полет тревоги смыл.

Солнце в закате. волн перекаты.На берег песчанный бегут. У кромки воды, не боявшись волны. Птицы сидели в кругу. Не далеко. на фонарь у буйков. Голубь уставший присел. Увидел он птицу белым крылом. И долго на нее он смотрел. Ветра порывы, подули под крылы. И ввысь та птица ушла. Голубь за нею, хоть крылья немеют. Но воспылала душа. Странная пара, в свете заката. Парила, касаясь волны. Две разные птицы, что в ввыси стремиться. Кружили в танце любви. Птица морская пела о волнах. Свободе и высоте. Голубь ей пел о земле пищи полной. Теплые крыши везде. Странная пара пела другу. Места воспевала свои. И уходила на край горизонта. В закат, в небо любви…

Наверное забыли, и вспоминать не хочется. Не верим, не приемлем разные пророчества. Привыкли и желаем что мир есть навсегда. Но хоть разок в столетие вторгается война. И хорошо б такая, как говорят в словах. Лишь бы не вздымались земли на глазах. Лишь бы кровь от крови рядышком и в здравии. И чтоб Отчизна наша сияла в мироздании.