Есть много горечи и боли у любви,
И к старости они еще становятся сильнее …
В года, когда порывы сердца не мертвы,
Но разум на ответ уже надеяться не смеет.

Старость надо измерять не возрастом, а годами отставания от жизни.

Не спят разбитые сердца, грустят мятущиеся души;
Не сбывшейся мечты тускнеющий мираж все реже в сладких снах крУжит.
И жизнь в тоске течет, проходит мимо счастья стороною,
И спорить не хватает сил уже у женщин с одиночества судьбою.

В унылой жизни этой дОроги лишь редкие мгновенья,
Когда двоим судьбой даётся испытать святое чудо душ пересеченья.

Не важно серьёзен ли жанр, важно серьёзен ли в нем автор.

Порой лишь Смерть, что обрывает жизни нить,
Дамокловым мечом Судьбы ГордИев узел может разрубить.

И рыбка уплыла … Но сердце не корыто …
Его не залатать, когда оно разбито.

Благодарность не дружит с благодетелями.

Но Любовь порой бывает смелая,
И Ее под замком не удержишь…
Что могу, что я с нею поделаю?
Она жизни моей тонкий стержень…

Моя душа в твоих руках и в твоём сердце,
Моя душа защищена от зла пока мы вместе!

Страдаю я твоею неосознанной взросленья болью,
Болею я твоею неизбывной девичьей, слепой тоской,
Люблю тебя твоей, пока ещё не найденной, любовью,
И, спишь когда ты, к твоему я прилетаю изголовью,
Чтоб утереть слезу твою, напитанною грусти солью,
И навевать в часы ночные на тебя забвения покой.

Бесцельна жизнь, пусты её мотивы,
Сизифов труд влача из века в век,
На что потрачены стремленья и порывы?
— Задумайся, ничтожный человек!

Венец природы ты, творца подобье,
Ты в теле душу божию по грязи волочишь.
Взлететь ей не дано, и под плитой надгробья
Затоптана она — её не оживишь…

Поскольку краткость есть таланта молчаливая сестра,
Талант сестре свои стихи читать любил, день напролёт и с ночи до утра.

Художник, скульптор, композитор и поэт вступили в спор чей род искусства выше;
Прекрасных статуй и картин красу не может оценить слепой; кто глух гармоний звука не услышит.
К поэзии и для слепца и для глухого по счастью доступ есть:
Незрячему поэзию прочтут, а те, кто не способен воспринять стихи на слух, те могут их прочесть.

Нам ночь рисует оргии портрет и выбирает на мольберте только чёрной страсти краски,
Страх подавив и смелость развязав, нырнуть зовёт нас в бездну приключений без опаски,
Гримасой страшною судьбы во мраке и во тьме подталкивает нас, приличия отбросив маски,
К прыжку в разгула омут, который вожделеем мы — как ждёт младенец материнской ласки.

И мы свершаем смелый шаг, инстинктом погружаясь в царство ночи,
Чтоб потерять все то, что днём обременяло нас и сдерживало очень,
Чтоб тёмные углы души освободить, приличий правил больше не играя роль,
Чтоб выключить в себе, во тьме ночной, сознанья гнёт, ума самоконтроль.

Мистическая ночи тайна собою обволакивает нас, зовёт в объятья своих страстных рук,
И мAнит погрузиться в мир животный, невольно превращая жизнь в опасный трюк.

А Мир цветёт как Райский Сад,
По Босху, — весь в пороках, но беспечен…
И зла сокрытый в человеке Ад
В Раю том может быть замечен.

В жизни о многом можно промолчать, но стихи всегда говорят правду.

Я справляю нынче тризну
По своей беспутной жизни.
Подан счёт, пора платить,
Перестав себя любить.

За столом сижу, курю,
Сам с собою говорю.
Сам себя жалею,
Сам собой болею.

В сеть свились ошибки,
Нет златой там рыбки.
Видно я не там искал,
Се ля ви, закончен бал.

Я думал что это игра, я думал — чего мне бояться,
Родился на свет не вчера…, давно перестал удивляться…
Но видно наивность любви впиталась в меня с малолетства,
И разум, как в юные дни, пасует пред прихотью сердца.

Зачем Венере из Милоса отрубили руки?
-Затем, чтоб не могла сама с собой играть от скуки.