Кофе — это немой вымысел радуги.

Вообще-то,
каждый человек чудо как хорош,
если правильно рассчитать дозировку

Люди так хотят хоть чем-то отличаться от прочих живых существ, что все время говорят глупости, поскольку, кроме людей, никто на это не способен.

Единственный показатель нашей готовности к любому событию-тот факт, что оно с нами произошло. А все остальное-просто разговоры.

Когда появляется близкий человек — это прекрасное событие, драгоценный подарок судьбы, желанная передышка в пути, но одиночество было, есть и остается естественным состоянием всякого живого существа.

… во время насморка очень трудно сохранять веру в собственное могущество.
«Темная сторона»

«Способов оставаться одиноким, мне кажется, гораздо больше, чем способов быть с кем бы то ни было.»

Так не бывает, — говорит мой бедный друг, и в голосе его звучит недовольство с явственным оттенком уважения к чуду, свидетелями которого мы невольно стали. — Так не бывает, — упрямо повторяет он. — Старый город, солнечный летний день, центральная площадь сплошь уставлена плетеными стульями и затянута полосатыми тентами, работают все городские кафе, но ни в одном нет кофе. Пиво, всюду пиво, пенное, густое и липкое, властная, неукротимая стихия, которой покорилось все сущее. И в центре этого кошмара — я. Стою без единого кофейного зерна в кармане, как последний дурак. Именно так я всегда представлял себе ад.

— Забавно, что вы сами осознаете, как смешно устроены.
— У нас это называется мудростью.

— Ох, Макс, трудно мне с тобой!
— Почему? — Виновато спросил я.
— Да вот, жрешь ты много!
«Гугландские топи»

Меня словно бы накрыло непроницаемым, прозрачным колпаком. Окружающий мир виделся оттуда практически без искажений, но воздух под колпаком был отравлен. Мне, бессмысленному, весёлому детенышу, стало вдруг очевидно, что мой путь домой и дальнейшие планы на день не просто полная фигня, но беспомощное, судорожное подергивание одушевлённого куска мяса, на манер агонии насекомого. Нечто дурацкое, необязательное и в то же время неизбежное, как включение электрического стула под жопой какого-нибудь американского осуждённого.

Есть две вещи, которые вселяют в тебя настоящий ужас: смерть и обыденность. Когда эти двое припрут тебя к стенке, ты мир перевернешь.

Кровь — она не для того, чтобы ее в жареном виде жрать. Ее пить надо. Свежую. И только из любимых.

Невольно улыбнулся. А утренняя улыбка, как известно, приравнивается к дополнительной порции эспрессо. Или ристретто, в зависимости от ширины и искренности.

Некоторые события начинаются как комедия, а заканчиваются катастрофой. Зато некоторые катастрофы, казалось бы, почти не оставляют шансов выжить, завершаются если не смехом, то хотя бы улыбкой. Потому что, пока человек жив, ничего не пропало — даже если пропало абсолютно все.

На мой взгляд, спать надо долго и со вкусом, а просыпаться как можно позже.

Эта разновидность одиночества знакома многим. Когда человек окружен семьей и друзьями, но поговорить о том, что иногда видит, как ткань бытия выворачивается наизнанку, швами наружу, как летит мимо густое чужое прошедшее время, как реальность трескается подобно разбитому стеклу, и из трещин льется невидимый глазу, но физически ощущаемый свет — не с кем. А все остальное не имеет никакого смысла, сколь бы старательно ни притворялись мы, будто только оно и есть.
Осень преподносит человеку щедрый дар…
… показать весь текст …

Я уезжаю навсегда, и вообще все всегда уезжают навсегда. Вернуться невозможно — вместо нас всегда возвращается кто-то другой

Как только человеку удается изменить взгляд на обстоятельства, обстоятельства тоже начинают меняться, как бы сами собой.

Тибетские ламы называют ученых Запада «специалисты по утонченным заблуждениям».
Логика понятно какая, совсем не оскорбительная для ученых: все люди по определению дураки и в заблуждениях увязли.
С другой стороны, нужно как-то отличать людей, довольствующихся врожденными заблуждениями, от людей, которые заради своих прекрасных и сложных заблуждений по аспирантурам пупки рвут.