За принцев никогда нельзя ручаться

Ревность часто не что иное, как беспокойное устремление к тирании, перенесенное в сферу любви.

Некоторые дни в человеческой жизни можно сравнить со скалами: карабкаешься по ним с неимоверным трудом, не видя конца и края пути. Другие же дни — словно равнины: движешься по ним легко, скоро и беспрепятственно.

Память, вместо того чтобы служить всегда находящимся у нас перед глазами дубликатом разных событий из нашей жизни, скорее представляет собою небытие, откуда мы имеем возможность время от времени извлекать нынешние подобия мертвых воспоминаний; но есть множество мелких фактов, на которые не распространяется эта способность нашей памяти и которые навсегда останутся для нас…

Мы считаем лишь те размышления умными, что не глупее наших собственных.

Мы исцеляемся от страданий только испытав его до конца.

Как мыслящее существо может не понимать, что, посмеиваясь над человеком, который искренне к нему расположен, оно скатывается в болото, откуда его никакими силами не вытащишь?

Пока любишь, любовь не вмещается в нас вся целиком; она излучается на любимого человека, наталкивался на его поверхность, поверхность преграждает ей путь и отбрасывает ее к исходной точке, — вот этот отраженный удар нашей собственной страсти мы и называем чувством другого человека, и она, эта страсть, обвораживает нас сильнее, чем при вылете, потому что мы уже не сознаем, что она исходит от нас.

Сегодняшние парадоксы — это завтрашние предрассудки.

Мы не сознаём, что мы счастливы. Нам всегда кажется, что мы несчастнее, чем на самом деле.

Люди в большинстве своём до того нам безразличны, что когда мы наделяем кого-нибудь из них способностью огорчать и радовать нас, то это существо представляется нам вышедшим из другого мира, мы поэтизируем его, оно преображает нашу жизнь в захватывающий дух простор, где оно оказывается на более или менее близком от нас расстоянии.

Привычка — вторая натура. Она не дает нам узнать первую, которой свойственны жестокости и восторги, неведомые второй.

доброте и знанию мы умеем только обещать; страданию мы повинуемся

В жизни встречается очень немного легких успехов и окончательных неудач.

Для каждого из нас существует особый бог, который скрывает от нас наши недостатки или ручается, что они останутся незамеченными, подобно тому как он закрывает глаза и затыкает ноздри всякому, кто не моется, не давая ему видеть грязь на ушах и чувствовать запах пота подмышками и уверяя его, что он безнаказанно может явиться в общество, которое не заметит ни того, ни другого. И те, что носят или дарят фальшивый жемчуг, воображают, что его примут за настоящий."

Нет такого мудрого человека, который в юности своей не произносил бы таких слов или даже не натворил бы таких вещей, воспоминание о которых было бы ему неприятно и которые ему хотелось бы вычеркнуть из своей жизни.

Но он не должен непременно жалеть об этом, ибо он не может быть уверен в том, что достиг бы мудрости, в той мере, в какой это возможно, если бы не прошел через целый ряд нелепых или отвратительных воплощений, предшествовавших этому последнему воплощению.