Мы поймем, года спустя,
Что всерьез, а что шутя,
И когда рыдать ночами,
И когда пожать плечами.

А пока слова лихие
Часто трогают до слез,
А пока глаза сухие,
Когда худо нам всерьез.

А пока все криво-косо,
И неприбрано в душе,
И туманно, как набросок,
Как этюд в карандаше.
… показать весь текст …

Я качаюсь на чем-то. На чем — неизвестно.
Между «все надоело» и «жить интересно».
Между «жду — не дождусь» и «не жду ничего».
Между «вот оно счастье» и «нету его».
Между «только б заря поскорее настала»
И отчаянным выдохом: «Хватит. Устала.»

Ты знаешь, что со мной случилось?
Я быть счастливой научилась.
Я научилась просто так
Сиять, как новенький пятак.
Поняв, что только для кручины
Всегда имеются причины,
А для веселья нет причин,
Взяла я на себя почин
Вести себя не слишком чинно
И радоваться беспричинно.

6 июня — день русского языка.
* * *
Я тишину перевожу
На русский, на певучий русский.
Берёза, ива, мостик узкий,
Тропа, где каждый день хожу.
А, может, мой напрасен труд,
И тишина красноречива.
Пускай молчат берёза, ива,
И мостик, и осенний пруд.

2008

Ты говоришь — не видишь чуда?
Лишь дом и улицу свою?
Попробуй встать где я стою,
Попробуй поглядеть отсюда.

Ты видишь? Улица вон та
Ведёт к дверям. А в двери эти
Войдут любимый твой и дети.
Ну чем не райские врата?

Лариса Миллер

Жизнь не ждёт никого. Никого абсолютно.
Если помнит в лицо хоть кого-то, то смутно.
Жизнь живёт в своём ритме. Отставших не ждёт.
Ей подобная живость бесспорно идёт.
Ей совсем не к лицу апатичность и вялость.
Если даже осталась мне самая малость,
Я люблю наблюдать, как летучие дни
Неизвестно куда улетают одни.
Но когда я гляжу, как они улетают,
Как покорно из вида они пропадают,
И не знают, что новое утро таит,
У меня в горле ком почему-то стоит.

Года спешат меня спровадить,
А я пытаюсь с ними ладить,
Пытаюсь с ними мирно жить
И, по возможности, дружить.
Они меня толкают в спину,
А я живу, никак не сгину.
Дружу и с тенью, и с лучом,
Как будто всё мне нипочём.
И день, который я встречаю,
Как день рожденья отмечаю.

«Всё ищешь опору? Боишься пропасть?
Всё ищешь к чему притулиться? Припасть?
Напрасно. Напрасно. Незыблемых нет.
Всё зыблемо: почва и кровля, и свет.

Но знаешь в чём всё-таки здесь благодать?
Что хрупким друг к другу дано припадать.
И знаешь что надо, чтоб мир этот жил?
Чтоб хрупкому хрупкий опорой служил".

Пора бы жить — не выживать,
А жить и вышивать по шёлку
Сквозному. Смотрит ангел в щёлку,
А значит, будут заживать
Легко и просто ранки все
И все сердечные болячки,
И, если ты не склонен к спячке,
Увидишь мир во всей красе:
И шёлк лазоревых небес,
И непримятый снежный хлопок
Извилистых, неторных тропок,
Ведущих из лесу и в лес.

Надежде всё равно, где жить.
Она в разбитом сердце даже
Прядёт подобье некой пряжи
Плетёт невидимую нить.
Пробившись сквозь ночную мглу,
Она в дому, забытом богом,
Висит подковкой над порогом,
Лампадкой светится в углу.

Неуютное местечко.
Здесь почти не греет печка,
Вымирают печники.
Ветер с поля и с реки
Студит нам жильё земное,
А тепло здесь наживное:
Вот проснулись стылым днём,
Надышали и живём.

А музыка нужна, чтоб вынести всё это:
И долготу зимы и скоротечность лета,
И прочее, чего перечислять нет смысла,
Чтоб не пугали нас немыслимые числа.

Страстям благодаря, на страсти не взирая —
Всегда в земном аду живёт кусочек рая.

Вы мне не верите? А зря.
Живя давно, я убедилась,
Что, сколько б солнце не садилось,
Приходит новая заря.
Я вот к чему рассказ веду:
Как есть лазурь за облаками,
Так есть и радость, коль руками
Удастся развести беду.

Такая призрачная грань
Меж «да» и «нет», меж «есть» и «было»,
Меж «я люблю» и «я любила»,
Смотри её не протарань,
Не допусти, чтоб всё слилось
В одно. Пусть будем мы на грани
Кромешной тьмы и ранней рани
И счастья, что почти сбылось.
2013

А мне нужны слова, которых нет в природе.
Ни рядом — на земле, ни там — на небосводе,
Ни на небе седьмом, ни где-то выше, выше,
И хочется сказать: «Пожалуйста, потише».
А вдруг случится так, что слово народится,
Короткое, как вдох, пугливое, как птица.

А тишь-то какая! А свет-то какой!
Все в мире невзгоды ушли на покой,
И стало не страшно, и стало легко,
За счастьем не надо идти далеко.
Оно не жар-птица — снегирь на снегу.
Точнее о счастье сказать не могу.

Как будто кто сто раз на дню
Талдычит мне: «Цени всё это»,
И вот с рассвета до рассвета
Ценю, ценю, ценю, ценю.

Чем всё кончится? Чем? Листопадом?
Шелестящим заброшенным садом,
Спелым яблоком, пеньем скворца.
Это значит, что нету конца.
Есть предел или нету предела —
Птица крыльями ветку задела,
Солнце тронуло землю лучом,
Ты ко мне прикоснулся плечом.

О, Господи Боже, куда я попала?
Здесь так всего много, здесь так всего мало!
Так много любви, но её не хватает.
Так музыки много — не вся долетает…

Так много веселья, но неутолима
Печаль. А душа — она неопалима,
Хоть вечно с огнём беспощадным играет,
От счастья дрожит, от тоски умирает.

Живу, текущий день любя, а он уходит.
Его впустила бы в себя, да не выходит.
Впустила уйму строчек тех, что есть на свете,
Но позабыла, как на грех, все строчки эти.

Впустила музыку, чтоб та во мне звучала,
Но позабыла, вот беда, её начало.
Что делать? Память — решето, душа, как сито,
И что ни вспомню, всё не то…
А то — забыто…