Зашли ко мне двое, внесли ахинею,
от них, если честно, я просто балдею.
была бы граната, взорвал бы их разом,
зачем только людям приделали разум?

Бык быковал,
дарил цветочки и обнову,
с утра задумчиво мычал,
любил свободу и свою корову…

но, вышла мода на рога,
запомнил черную субботу,
буренка подалась в бега,
ушла к соседу — бегемоту.

как часто, прихоти в угоду,
мы получаем право на свободу,
меняет кожу и окраску,
мечта, похожая на сказку…

Изгоняют:
опыт-веру,
вера-беса,
а все женщины — балбеса.)
----
Вырастая из пелёнок,
мужики ползут к груди.
если только им с похмелья
не мешают жигули.)
(не машина, а пиво)

Сидел, мечтал всегда в тумане…
не ежик я, я — Вася, в бане…

Дети, как новые побеги, вырастают на родословных деревьях бескрайних лесов.
В их памяти записаны не только опыт и жизнь предков, но и наследие леса, — цивилизации.
Взрослея, молодые люди видят несоответствие между наследием и реальной жизнью.
Пытаются отыскать выход.
Путь познания себя и жизни сложен и непредсказуем.
Проще пойти по пути бунтарства, или рабства.
Бунтари изменяют мир под себя. Разрушают, расталкивают толпу и лезут на вершину славы, богатства и власти.
Лес высыхнет и погибнет.
Из Земли вырастут новые, слабые ростки и она снова услышит:
— Господи, помоги мне, это же Я.

Обижаешься ты зря.
Я бы точно, без вранья, обнимал одну тебя,
тока должен находиться у командного руля…

Над каждым — крест его судьбы,
ты не жалей меня, — прости…
нас делит жизнь и снегопад,
полярный день седой…
и тишина… в замерзший рай…
уводит за собой…

Как лунатик в ночи, мы по стеночкам бродим,
там слова о себе собираем и множим,
этот просто живет, тот по жизни летает,
бесконечность манит, сожаленья не знает…

Лучшим, женщины мужчинам
Отдают свою любовь.
Но, чтоб жизнь не оборвалась,
Нужно тратить меньше слов.

Самый лучший день. Наверно был. Ворочается в памяти и смеется. Но, 'пусть лучше над Вами смеются, чем плачут'
Жванецкий прав. Мудрые мысли о счастливой жизни похожи на инструкцию по эксплуатации. Рекомендуют, но не гарантируют. Напоминают мне указание нашего армейского инструктора. - хотите жить, научитесь во-время и правильно падать. И мы научились. Разбивая локти, берегли голову. Может и правильно. Хотя все чаще я думаю, что лучшие дни, это дни, в которые ты не выживал, а просто был счастлив тем, что живешь. Ценил красоту мира и своего одиночества…

Даже АЛМАЗ — самый твердый и несокрушимый элемент на Земле хрупок и сгорает голубым пламенем, преврашаясь в углекислый газ.

Сперва создал, потом сломал,
и, сожалея свой финал,
вернул утраченный запал,
а, переделав, вновь взорвал.
недолюбил, недосказал…

Память, — дорога длинная,
я ваш покой нарушу,
ночь, в тишину влюбленная,
лезет в хмельную душу…
я по ромашке жизнь свою гадаю,
поймав удачу — брошу на весы,
луна нам светит,
я ж, — переживаю:
-ну почему так громко тикают часы?!

За рекою, над бугром
скромный терем, новый дом.
из открытого окна
церковь белая видна.

А за нею слобода,
пристань, сосны и вода,
в ней живут в субботу парясь
дорогие господа.

А еще, с того окна,
открывается страна,
где народный организм
потрясает катаклизм.
… показать весь текст …

Я три часа в утробе ждал,
а он читал, читал,…
и даже, что-то написал,
интеллигентный вроде,
с красивою табличкою на входе:
— гинеколог. Не входить без вызова.

Нету бабы счастья- лучше не ищите,
родилась я спутником, не сойти с орбиты…

Среди ужасных и бескрайних вод
и в гибельной глуши болот
всегда есть тот,
кто громко воет и пронзительно поет,
шоб испугать доверчивый, наивный наш народ
и затянуть с собой в водоворот
в пучину страха и бескрайних вод…

Не растопить печь
горечью о былом.
если пришла ночь,
замерло за окном.

тихо бредет луна,
бледной улыбкой сна.
нам освещает путь
сонная тишина.

все изменяет день,
он возвращает тень,
старые песни поем,
значит, — еще живем.
… показать весь текст …

Я понимаю Вас,
и это не в бреду.
в моем запущенном саду,
Вы, дикая ромашка,
вся в цвету.
чтоб эта мысль,
поярче засверкала,
готов я похудеть
и колокольчиком звенеть,
и убежать в начало.
ведь этот жаркий пар
твоей любви угар,
которого мне, явно, не хватало.

При пульсе двести
стоим на месте,
для разворота
нужна работа,
но я же — столб,
мне не охота.