Господь, лепя людей со скуки,
бывал порою скуповат,
и что частично вышли суки,
он сам отчасти виноват.

Чувствуя нутром, не глядя в лица,
пряча отношение свое,
власть боится тех, кто не боится,
и не любит любящих ее.

Секретари и председатели,
директора и заместители —
их как ни шли к е. не матери,
они и там руководители.

Я мысли чужие — ценю и люблю,
Но звука держусь одного:
Я собственный внутренний голос ловлю,
И слушаюсь — только его.

Я тех люблю, что опоздали —
хотя бы раз, но навсегда —
к раздаче, к должности, к медали,
к делёжке с запахом стыда.

К любому подлому подвоху
идя с раскрытыми глазами,
Россия в новую эпоху
вошла со старыми козлами.

Мы все полны мотивов низких,
себя любимого любя,
но дивно мне, что страх за близких
сильнее страха за себя.

Доволен я сполна своей судьбой.
И в старости красив я слава богу.
И девушки бросаются гурьбой
Меня перевести через дорогу.

Тоскливей ничего на свете нету, чем вечером, дыша холодной тьмой…
Тоскливо закуривши сигарету, подумать… что не хочеться домой.

Старость — это время, когда ворчишь по поводу и без повода и всё время тянет давать советы.

С чего, подумай сам и рассуди,
душа твоя печалью запорошена?
Ведь самое плохое — позади.
Но там же всё и самое хорошее.

В одной знакомой семье умирал старый еврей, он очень долго болел
и однажды сказал своим близким, что сегодня ночью он умрет
и хочет спокойно и достойно со всеми проститься.
И на закате пришел к нему проститься его пожизненный друг,
который на полгода его старше.
Пришел сам, обнялись, поцеловались — «прости, если что не так».
А потом пришедший так помялся и говорит:
«А ты точно сегодня умрешь?»
Тот отвечает: «Точно».
Друг говорит: «Тогда у меня к тебе просьба, если ты сегодня умрешь,
то почти нав…
… показать весь текст …

По счету света и тепла,
по мере, как судьба согнула,
жизнь у кого-то протекла,
а у другого — прошмыгнула.

Душою ощутив, как мир прекрасен,
я думаю с обидой всякий раз:
у Бога столько времени в запасе —
чего ж Он так пожадничал на нас?

Без удержу нас тянет на огонь
А там уже в тюрьме или больнице
Нам снится женская ладонь
Молившая тебя остановится

В кипящих политических страстях
мне видится модель везде одна:
столкнулись на огромных скоростях
и лопнули вразлёт мешки говна.

Клеймящих недостатки и пороки
Я тьму встречал на жизненном пути,
Они бубнили мне свои упрёки,
А я им говорил, куда пойти.

Люблю отчизну я. А кто теперь не знает,
Что истая любовь чревата муками?
И родина мне щедро изменяет
С подонками, прохвостами и суками.

Как дорожная мысль о ночлеге,
как виденье пустыни — вода,
нас тревожит мечта о побеге
и тоска от незнанья — куда.

Беда, что в наших душах воспалённых
Всё время, разъедая их, кипит
То уксус от страстей неутоленных,
То желчь из не растаявших обид.