высшая справедливость заключается в том, чтобы порядок прихода и ухода живого — не нарушался бы.

для человека,
март в его 17 лет отличается от марта в его 18, гораздо больше, чем, например,
его же март в 49 — отличается от марта в 53, или отличаются друг от друга разницы мартов «17 и 53» и «18 и 49», итд.

именно поэтому, старики и живут — прошлым.
запомненным разнообразием.

в людях нас чаще раздражают не пороки, а отсутствие меры — у достоинств.

родина, это то место — где хочется умереть.

и не потому, что «хочется»,
а потому, что — если уж суждено,
то спокойнее всего — здесь.

решая какую-либо свою проблему «полностью», человек всегда создаёт для себя, в лучшем случае, несколько дополнительных проблем, а в худшем — ещё одну, новую, и всегда более сложную.

если у этого мира и есть край, то он только внутри человека.

не прощайте того, что не готовы признать нормой.

честный — это тот человек, который кроме себя не обманывает — никого.

берите от жизни лишь то, что удержать невозможно.

если руку можно протянуть,
то ею можно и работать.

Один Французский Лётчик научил меня, а точнее, разрешил мне, начинать свои письма не с обращений, мол, «Здравствуйте, дорогой NNN», а начинать… просто, «как бог на душу положит», т. е. я понял тогда, что вежливость, уважение и любовь живут не в форме, а где-то… между строк, между слов — где угодно.
если они вообще есть.

поэтому, я не очень доверяю и люблю «вежливых».
в отличии от них, «грубияны» никогда не лгут…
а умные люди вообще не бывают грубиянами.

спасибо тебе, Лётчик!

честность в цене, лишь, у того, кто сам общается с теми, кто врёт.

каждый находит только то, что ищет.

а, найдя, и удивившись, просто вздыхает про себя:
«да-аа, каждый находит то — что ищет…»

наиболее надёжный способ сформировать о себе неверное представление, это честно рассказать о себе «всё».

человека убивает то,
к чему он не успевает привыкнуть.

легко предсказать, что ничего не изменится, а вот, как именно это произойдёт предсказать невозможно.

когда мне что-то говорят о свободе, я автоматически начинаю думать и говорить — о справедливости.

потому что,
на территории справедливости, понятия «свобода», просто, не существует, а на территории свободы «справедливостью» является только она сама…

свобода это религия, а я не участвую, и не разговариваю о религиях, поскольку, это всегда тупик.

но разрешаю другим — быть другими:
«все свободны», думаю я,
и иду дальше.

дальше.

когда человек перестаёт созидать,
у него всё вдруг начинает рушиться.

догмы рождаются у людей, исключительно, парами — чужие и свои, точнее — свои, и чужие.