У меня ни работы, ни сбережений, ни надежд. Я- счастливейший человек в мире. Год назад, даже полгода, я думал, что я писатель. Сейчас я об этом уже не думаю, просто я писатель.

Существует лишь одно великое приключение — и это путешествие внутрь себя, и тут не имеют значения ни время, ни пространство, ни даже поступки.

Боже праведный, если ты думаешь, что я ночей не сплю, беспокоясь о тебе, ты страшно ошибаешься. Я просто пытаюсь поставить тебя на ноги. Пытаюсь хоть чуточку здравого смысла вбить в твою башку.

Была и другая вещь, в которую я совершенно не верил, — работа. С самого раннего возраста этот вид деятельности представлялся мне уделом тупиц и идиотов. Работа — абсолютная противоположность творению. Творчество — игра и потому не имеет другого raison d’etre 50, кроме самого себя, и эта игра — величайший побудительный мотив жизни.

Новая раса людей, населяющая планету, расхаживающая по той же земле, не подозревающая о нашем существовании, не заботящаяся о минувшем и даже не способная его воспринять, если бы оно вдруг воскресло. Копошащиеся в расщелинах земли насекомые, упрямо следующие старым образцам и формам, не участвующие в эволюции, бросающие ей вызов. В своих бесчисленных поколениях они были современниками каждому людскому племени, они пережили все катаклизмы и исторические потрясения.

Надо свести себя на нет, чтобы тебя приняли и признали, надо стать неотличимым от стада. Если ты в стаде, ты в порядке. Можно и мечтать, но только если мечтаешь как все.

Главное — оставаться собой. Это великое искусство. Это самое трудное, потому что не просит от тебя никаких усилий. Не необходимо никому и ничему подражать, не необходимо строить из себя мудреца или корчит придурка … Понимаешь, о чем я? Надо просто говорит своим голосом и заниматься … э-э-э … любимым делом.

Странно порой заканчиваются любовные истории. Вы все представляете себе, какие изящество и горечь будут звучать в ваших последних словах, и совсем не думаете об автомате, который щелкнет и закроет ваш счет, пока вы будете спать. Это самая надежная гарантия безошибочности записи. Вы содрогнетесь, но все рассчитано и подсчитано совершенно точно.

Он никак не мог понять, почему я недоволен своим положением в жизни: ведь я так много хорошего делаю. У него не укладывалось в голове, что можно испытывать отвращение к жизни, будучи истинным проводником добра. А как ему объяснишь, что быть чьим-то орудием, быть «проводником» — значит подчиняться закону инерции, а я ненавидел инерцию, даже если она несла благо.

Я мечтал о смерти, и вот я умер. Я уже не ощущаю этого мира и еще не коснулся другого. Я медленно скрываюсь под морскими волнами, совсем не чувствуя ужаса удушья. Мысли мои ни с тем миром, который я оставил, ни с тем, к которому я приближаюсь. На самом деле это нельзя сравнить с мыслями. И на сон это не похоже. Это, скорее, рассеяние, диаспора: распустили узел, и сущность рассасывается. Да это и не сущность больше. Я стал дымком от дорогой сигары и как дымок растворяюсь в прозрачном воздухе, а то, что осталось от сигары, рассыпается прахом.

Я начал вспоминать эволюцию моей любви. Эволюцию? Не было эволюции. Была вспышка. Все произошло мгновенно. Почему — я удивился мысли, что это может служить доказательством, — почему даже то, что первый мой жест был жестом отказа, неприятия, доказывает, что я почувствовал всю силу ее притяжения? Я сказал ей «нет» из инстинктивного страха. Вступив на эту сцену, придя в тот вечер в дансинг, я расстался с моей прежней жизнью.

С прошлым я рассчитался вчистую. Черт побери, если бы выспросить у Парки, почему все в жизни зависит от того, какую пищу вы поглощаете за завтраком. Много счастливых возможностей подбрасывает нам Провидение: их можно назвать деньгами, успехом, молодостью, жизненной силой, тысячью других имен. К чему даже самое ценное сокровище, если нет в нем притягательности для вас? И вот я должен из всего этого выбрать то, что я могу ей дать. Деньги — дерьмо! Что с ними делать? Ведь там столько всего запутанного, извилистого, нуждающегося! Там же все болит. Это как определение истерии в книжках доктора Онирифика: «Чрезмерная проницаемость психической оболочки».

Существует гипотеза, согласно которой, когда какая-нибудь планета вроде нашей Земли, выявив все формы жизни, исчерпает все возможности их развития, она рассыпается на части и, подобно звездной пыли, рассеивается по Вселенной. И она не медленно угасает, как Луна, — она взрывается, и уже через несколько минут и следа ее не отыщешь на небесах. Нечто похожее происходит и в морских глубинах. Это называют имплозией — взрывом, направленным внутрь. Когда амфибия, привыкшая к черным безднам, поднимается…
… показать весь текст …

Я был немного обескуражен, когда она открыла мне дверь. Никак не думал, что всего за год с небольшим с женщиной могут произойти такие перемены, да и не представлял себе, как должна выглядеть дама в одиннадцать часов, когда не ждет никаких визитов. Если быть беспощадно точным, Джулия походила на кусок холодного мяса, спрыснутого кетчупом и засунутого обратно в холодильник. Та Джулия, которую я видел в прошлый раз, по сравнению с этой казалась недоступной мечтой. Надо было срочно приспособиться к новой ситуации…

Когда человек откроется по-настоящему, когда он позволит себе самовыражаться без боязни быть осмеянным, осужденным, гонимым, тогда он прежде всего должен проявить себя в любви. В истории человеческой любви все мы застряли еще на первой главе. Даже здесь, в царстве личного, наблюдается скудный, дешевенький ассортимент. Наберется ли хотя бы десяток героев и героинь любви, чтобы следовать их высокому примеру? Учебники переполнены именами великих королей и императоров, государственных мужей, полково…
… показать весь текст …

Моим величайшим наслаждением, но весьма редким, были одинокие прогулки по улицам… бродить ночью по улицам, когда они пусты, и вбирать в себя только тишину.

Страх, гидроголовый страх, буйствующий внутри каждого из нас, — рудимент низших форм жизни. Мы барахтаемся между двумя мирами: миром, из которого вышли, и миром, к которому движемся. Самый глубочайший смысл слова «человеческий» заключается в том, что мы — связь, мост, обещание. Толчок к осуществлению процесса жизни лежит внутри нас. Мы несем огромную ответственность, эта тяжкая ноша и пробуждает наши страхи. Мы осознаем, что если мы не движемся вперед, если не реализуем наше потенциальное существование, то обернемся вспять, зачахнем, потащим весь мир в бездну вместе с собой. И Рай и Ад — все это внутри нас. Мы — космогонические строители. У нас есть выбор, и все сотворенное — наша арена.

Великие не открывают конторы, не выписывают счета, не читают лекции, не пишут книги. Мудрость молчалива, а самая действенная пропаганда — сила личного примера. За ними следуют ученики, собратья меньшие, чья миссия — проповедовать и учить. Эти апостолы, чья задача несоразмерна их силам, проводят свою жизнь в стремлении обратить других. Великие исполнены в глубочайшем смысле безразличия. Они не просят довериться им; они электризуют вас своими поступками. Они пробуждают. Кажется, они говорят вам: «Главное, что ты должен сделать в своей жизни, так это сосредоточиться на себе, познать себя». Словом, их единственное назначение на земле — вдохновлять. Можно ли от человеческого существа требовать большего?

Мир без надежд, но и без уныния.

У каждого — своя судьба, долг его в том, чтобы следовать ей, принимать любые ее превратности.