—Какие-то сюжеты «Тайн следствия» были взяты из моей жизни. Да почти все. Есть моменты практически документальные. В седьмом сезоне «Тайн следствия» есть сцена, когда Маша возвращается на место преступления и туда же приходит убийца. Сама я когда-то осматривала в квартире труп, не зная, что в соседней комнате сидит убийца. Он потом вышел прямо на нас, и более того, оказалось, что практически в нашем присутствии, за стенкой, убил еще одного человека. Сцена, где Швецовой лечат зубы в морге, тоже из моей жизни. Аня Ковальчук прекрасно сыграла тот ужас, который я испытала тогда. Эксперт Боря Павлов, который вскрывал мне абсцесс трупной иглой, до сих пор этим хвастается. Мало того, сразу после операции он позвонил прокурору, чтобы отпросить меня с работы и, не особо выбирая выражения, дословно сказал: «Это из морга беспокоят, мы тут вашу Топильскую вскрыли!» Прокурор схватился за голову-следователь в морге, ее только что вскрыли, кому теперь дела ее передавать?

—Изучив огромное количество научной литературы, посвященной узкоспециальному вопросу, профессор Петров нашел упоминание о том, что первый ребенок в семье чаще всего бывает похож на родителя противоположного пола, а второй на родителя того же пола.

—Если переживать каждое уголовное дело, как свое собственное горе, то надолго тебя не хватит. Это цинично, но верно, и совсем не означает, что наша работа делает нас черствыми. Просто у следовательского мозга есть защитная реакция: мы ужасаемся чьей-то трагедии и сочувствуем потерпевшим, но мозг не пропускает в свою глубины всю массу горя и ужаса, которая обрушивается на нас. У меня и так порой бывает ощущение, что все страшное и мерзкое, что я знаю в силу своей работы, никуда не исчезает из моего сознания, а копится в чем-то вроде большого нарыва.

—Утром следующего дня я завтракала в главке. Выбегая из дому, чтобы забросить ребенка в школу, я вынуждена выбирать между едой и макияжем. Поскольку меня ждал Синцов, я не могла позволить себе выйти из дому ненакрашенной.

Была она тогда юной ромашкой, романтической и доверчивой, а сейчас смотрю на нее и думаю: взрослая женщина, опытный следователь, с некоторым налетом цинизма…
При этих словах Лешка громко заржал:
—С некоторым налетом! Да у нее теперь цинизма — ведром хлебай!
—А в душе я все та же юная ромашка, — укоризненно сказала я Горчакову.
—Паучиха ты страшная, а не ромашка, — по-доброму отозвался Горчаков, успев налить себе чаю и в мгновение ока проглотив бутерброд, принесенный паучихой на обед.

—Не понимаю, как можно в двадцать с небольшим устраиваться на работу, мечтая о пенсии, но в тех, кто пришел нам на смену, вообще много загадочного.

—Криминальное сознание ничего в принципе нового родить уже не может, разве что небольшие вариации в деталях.