Смысл любви не в том, чтобы владеть чьим-то телом. Смысл любви — в свободе странствовать по сердцу и мыслям возлюбленного.

А для мужчины самое приятное — слышать, что он лучше всех.

Не расстраивайся, деточка. С тобой Господь Бог обошелся очень великодушно — не дал мозгов. Поверь, без них куда удобнее. Ты никогда не будешь соперницей сильного пола.

«Тот, кому нечего терять, может всего добиться, того, кто нечувствителен к боли, ничто не ранит».

***

«Мы можем отдавать только то, что в нас есть, не больше».

***

«Ни один человек на свете, будь то мужчина или женщина, не видит себя в зеркале таким, каков он на самом деле».

Неужели все мужчины такие — любят что-то неодушевлённое сильней, чем способны полюбить живую женщину? Нет, конечно, не все. Наверно, таковы только сложные, неподатливые натуры, у кого внутри сомнения и разброд, умствования и расчёты. Но есть люди попроще, способные полюбить женщину больше всего на свете.

и понемногу воспоминание о нем блекло,
как всегда блекнут воспоминания, даже
самые дорогие сердцу.

Пожалуй, отчасти в этом нетерпении повинна Джастина: крохотное существо со странными светлыми глазами не по дням, а по часам преображается из несмышленого младенца в умницу девчурку, и следить за этим волшебным превращением необыкновенно интересно. Прежде Мэгги была равнодушна к дочке, а тут страстно захотелось излить на нее материнскую нежность, обнимать, целовать, смеяться с ней вместе. И Мэгги была потрясена, когда убедилась, что Джастина всякий раз вежливо уклоняется от ее ласк.
И ходить и говорить она начала очень рано, девяти месяцев. А едва став на ноги и заговорив (да ещё как бойко!), эта независимая особа делала теперь только то, что ей вздумается. Не то чтобы она много шумела или дерзила, просто уж очень твёрдый и неподатливый оказался у нее нрав. Имей Мэгги хоть малейшее понятие о генах, она, пожалуй, призадумалась бы о том, что может дать сочетание Клири, Армстронгов и О’Нила. Довольно взрывчатая смесь, иначе и не могло быть.

Характеры у них были очень разные, но немало общих вкусов и склонностей, а когда они во вкусах расходились, то относились к этому терпимо: чутьё подсказывало уважать странности другого и даже ценить несходство, иначе друг с другом стало бы, пожалуй скучновато.

Едва ли хоть один человек способен рассудить, что тяжелей — неосознанное томление, неразлучное с беспокойством и взвинченностью, или ясное и определенное желание, упрямо стремящееся к утолению

И, прекрасно зная, что этому не бывать, она позволяла себе роскошь втайне мечтать о нём — как бы это было, если бы он обнял её, поцеловал?
Дальше она в мечтах не заносилась, ибо понятия не имела, что может быть дальше да и есть ли какое-то «дальше». И хоть она знала, что грешно так мечтать о священнике, но никак не могла взять себя в руки и отогнать эти мечты. Только ухитрялась ничем не выдать себя, чтобы он ни в коем случае не догадался о таких беззаконных её мыслях.