Жить было бы невозможно, если бы сердце не обладало способностью радоваться искрящемуся под солнцем снегу и обмытой летним дождём листве, песне соловья на восходе и шелесту поспевающих хлебов, высокому синему небу и человеческим голосам под ним; если бы оно не обладало вечной способностью волноваться и вечной потребностью любить…

Однажды Венедикту Ерофееву пришлось отвечать на вопросы, присланные журналом «Континент». Обычные люди быстро разделываются с подобными опросами, но Веничка раздумывал над каждым пунктом. На замечание, чего он тянет, Ерофеев возразил в своём духе:
«Я так просто не могу — мне ведь надо с выебонами».

Судьба как речка: течёт-течёт прямо, да заворачивает…

Баба… днём пуглива, а вечером — блудлива.

Большая из тебя сволочь вырастет!

На копейку сворую, а на червонец — прибыли принесу.

— Мальчишка как на дрожжах растёт.
— Хорошо замесили!

День сегодняшний никогда не похож на день минувший, да и прошлое из жизни не вычеркнешь, оно живёт в каждом до последних дней его, и так или иначе определяет поступки людей, их любовь и ненависть и, в конечном счёте, смерть или бессмертие…

Если есть сила бежать, то кто поверит, что нет силы драться?

Скотина тем и удобна для человека, что лишена способности рассуждать.

Но они оба сделали вид, что верят в искренность чувств, слов и поступков друг друга, потому что эта ложь была, очевидно, той формой их отношений, той оболочкой, в которой только и возможно было их сосуществование. Под этой скорлупой они приспособились дышать, двигаться, говорить, смеяться, — словом, приспособились жить. Расколись эта оболочка — оба онемели бы, задохнулись от хлынувшего на них свежего воздуха.

Идеалы раз и навсегда выбраны.

Цыган на себя пенял, что часто коней менял.