Для реализации многих вещей нужна безусловная вера в их торжество, однако, сама безусловность является подчас непреодолимым условием.

Ты, вижу, голодная к ночи,
И съела б меня на ужин!
Не думай, солёный я очень,
Я плакал и думал о муже.
О муже твоём, что отныне
Тебя называет шалавой,
И мне уже выдумал имя,
Я тот, с кем шалава пропала.

Бог посмотрел с печалью на мир, что создал, на то, как несправедливо распределены роли между полами, и решил всё исправить тем, что обязанность по деторождению передал мужчине.
Прознав это, мужчина тут же родил двойню от страха «залететь» и испытать в конце концов тяжелые роды. А после воздел руки к небу и сказал: «Боже! Я не осуждаю твой выбор, но, прошу, пусть будет так, чтобы я просто высиживал яйца!»
«Хорошо, — ответил Бог, — высиживай яйца, а женщина пусть рожает. Для подстраховки!»

Когда всё валится из рук, а Вы в ЗАГСе, то поднимите свою невесту первой.
Правила хорошего тона, 1973 г.

Пришёл ко мне в офис товарищ, и говорит:
— Сделай мне, пожалуйста, как другу, дизайн красивой, просторной кровати из прочного металла. Хочу, единственно, чтобы эта кровать была выполнена из тонких, изогнутых линий, а на стенке у изголовья, чтобы сияли две крупные буквы — «В.В.».
Хорошо, — говорю, — будет тебе красивая кровать. Только скажи, «В.В.» это случаем не инициалы твоей любимой жены?
Ты прав — инициалы.
Подарок ей желаешь сделать ко дню… или во имя???
Во имя! — ответил мой друг.
Тогда я понимаю зачем тебе нужна кровать из прочного металла.

Ты рыцарь в царстве одиноких.
Царят в нём черти так давно,
Что сердце в плен берут пороки,
Но тщетно то, — в плену оно.

К несчастью глупое сердечко
Влюбилось. Да, бывает так.
В светлице тихо, жар от печки,
Лоснится ларь, кругом бардак.

На свете слаще нет уюта,
Чем просто плюхнуться в постель,
Но бедный дух взяла простуда,
Устроил шАбаш юный Лель.
… показать весь текст …

К полудню все накормлены питомцы, —
Визжат и прыгают, и радостны они.
Она поёт, а молча за оконцем
Роняют в снег свой голод снегири.

Она идёт, распахивает окна…
Сбегая от жены и от детей,
Соседский муж, чтоб слышать голос звонкий,
Открыл балкон и кормит снегирей.

Полная ж*па… и нет ни рубля…
Ценности? В скупку? Да, нет, буду бля…
Глянул на шкаф, что-то просится из…
Сдуло, как ветром, фамильный сервиз…
Вот и ломбард, — только что за фигня?, —
Вместе с сервизом там послан был я.
Вдруг на столбе, на трамвайных путях,
(чуть я не вскрикнул от счастия — Ах!),
Вижу заметку, — шепнёт приворот
Бабушка Дуня… и рядом живёт!
Вот захожу, ну прям, баба-яга,
Я ей, — Хочу, чтоб водилась деньга!
Ставлю сервиз у неё на столе,
Вижу, бабуся довольна вполне.
… показать весь текст …

За одно и тоже обидное слово мы в разной мере покалечим друга и незнакомого нам человека. Друга больнее, поскольку только он, как друг, способен понять силу и боль нанесенной им обиды.

От первой с нею до последней встречи,
Вся жизнь его, как спутанный клубок…
Ведь это чушь, что время раны лечит, —
Летит оно… и пулей, да в висок.

Любой старик похож на шкаф для платья,
Где ждёт вниманья всякое тряпьё…
Так, жаждал он почить в её объятьях,
Но Ангел брал других из рук её.

Она теряла всех, кого любила, —
Мужей ревнивых и своих детей.
Валился дом от бурь, креня стропила,
А он был рядом, но не вместе с ней…
… показать весь текст …

Только сумасшедшего можно уговорить собрать войска где-нибудь во Франции и двинуть их на Россию. Плохо, конечно будет, если этот сумасшедший окажется Наполеоном настоящим, и ничего страшного, если Наполеоном из обычного сумасшедшего дома.

Пап, а, пап, научи меня думать!
Это сложно, сынок, но попробую. Смотри, берешь одну мысль…
Пап, а как это мысль?
Ну, ты, например, просыпаешься и тебе хочется покакать, это и есть мысль.
А, понял!
Так вот, берешь мысль и нанизываешь на нее другую…
А какую другую?
Ну, положим, то тебе утром захотелось покакать, — это одна мысль, и вечером тоже, это другая мысль…
А, понял!
Так вот, сынок, одну мысль нанизываешь на другую и рождается новая мысль…
Ты, пап, что серьезно думаешь, что если утреннее говно плюсануть к вечернему, то шоколад получится?

Встретил у одного автора зарисовку.
О «Б…»
«А» и «Я» любили друг друга, но не суждено им было быть вместе, так как вмешалась «Б…»
Я написал в отклике на эту зарисовку.
Так «Б…» всегда под боком у «Я».

Если звёзды умерли, но их свет еще озаряет ваши глаза, значит они еще живы.

Звонок другу.
«Привет, слушай, у меня крупнейшие неприятности… проснулся в холодном поту, страх не отпускает!»
А что случилось?
«Да, будильник зазвонил!»
Хм… Эка невидаль, что за ерунда? Миллионы людей будильник просыпает от сна. Не бери в голову, собирайся, дуй на работу… утро, красота, солнце… Подумаешь будильник зазвонил…
«Но, это зазвонил Божий будильник!»
Тем более, чего переживать — он звонит-то всего один раз! Пора, значит, собираться…
«Как собираться? Куда? А, понятно… Может, что изменит…
… показать весь текст …

Выросла у деда репа большая — пребольшая, стал он её вытаскивать из огромной салатницы с оливье, и сам вытащил, не стал звать на помощь Жучку, внучку, кошку, мышку и бабку. К чему, если сам справился?
Подумал только дед, — а чем это вдруг пёсик вдруг заслужил право на имя — Жучка? Я же не знаю, размышлял дед Сапорун, вспоминая сказку с названием, одноименно его мордатой «репе», только мягче.

Первая любовь чуть похожа на Афродиту:
помнишь светлый образ, а где руки потерялись тебе неважно.

Помнишь, мы сидели в уютном кафе под сводами старейшего парижского вокзала Сен Лазар.
В утренний час, пока солнце еще не разогрело купол здания и не пробралось во все закоулки его внутренностей, ты ёжилась от зябкого дыхания Парижа.
Твои глаза курились тёмным изумрудным светом.
Вокруг висели таблички, запрещающие целоваться на вокзале, а мы целовались, создавая свой мир из проплывающих мимо нас людей, недоумевающих от той магнитной тяги, что притягивала их понимающие взгляды.
Единственно, было жаль того, что мы с тобой расставались.
Навсегда.
И то слово, какое сейчас звучит обращением к тебе: «Помнишь», я адресую не тебе, а себе.
И я говорю себе: «Помнишь» и это слово летит в дремучую бездну, на самое дно моего сознания, пока твой образ не всколыхнет его вновь, и ты заново пройдешь со мной под руку под альков простой деревянной скамьи в центре огромного зала старейшего парижского вокзала Сен Лазар, чтобы проститься навсегда в горячем поцелуе.

Колесо Фортуны
Шёл я деревенской дорогой, и пыль набивалась в ботинки,
За мной кралась ночь, но такая, что выколоть можно глаза,
Но вдруг задрожала земля, и почтенно поникли травинки,
Из чрева клубящейся пыли, как ниоткуда, летел тарантас.
Поводьями щёлкал сатрап в одеждах пурпурных и белых.
Власть Короля! Но я ошибался, и был там свидетель — Луна,
Повозкой рулила Фортуна, как королева и властная дева,
Хозяйка всех судеб людских, и проклятье на все времена.
Боже, помилуй! Яркой грозой на землю вдруг небо упало,
И крепкую с виду повозку на части в тот миг разнесло.
Фортуна исчезла как пепел, как будто её не бывало,
Но мне от неё прикатилось счастливое Колесо.

Кто слышал о кризисе любви или о застойных явлениях в этой заколдованной области? Нет, конечно. Это самая твёрдая мировая валюта.