Пуская мечты на ветер, с душою, озябшей в теле,
Я жил, как могли бы дети — если бы захотели:
Не выходил без грима ни из себя, ни в люди,
И верил в точные рифмы твёрже, чем в книги судеб.
Вымыслы чистил снегом. Порой, запнувшись о слово,
Падал в чужое небо и поднимался снова,
Но на любой вершине, которой не знает глобус,
Произносил твоё имя, обжигая язык и нёбо.