Какая может быть работа,
и как потом глаза сомкну,
когда за дверью дышит кто-то
и примеряет нож к замку?
Какая может быть услада
от светлой музыки, когда
стреляют около детсада
и валят столб за провода?
Какие могут быть объятья,
когда вопят про месть и кровь
по радио мои собратья?
Объятья в страхе — не любовь.
Но и они, подонки века,
хватая хлеб чужой и свет,