Я танцую на битых стеклах, и ноги в кровь.
Для меня, зима, белый саван свой
не готовь.
Алым пламенем в землю брошена,
я — ничья.
С той поры лишь боюсь предательства
и огня.
Невесомой шепчу поземкою:
«Приходи…»
Расскажи, как пригрел проклятую
на груди.
Как женой нарекал законною —
«Только твой!»,
а я вольной была с рождения