Вселенская ложь .а хватает за воротник, потом одиночество сзади берет за плечи,
Тогда от корицы, чая и новых книг однажды перестает становиться легче.

Удачи завтра, что бы тебя ни ждало:
Утренний поезд или ночной покой —
Я буду рядом: солнцем и снегом талым,
Голыми ветками, птицами над рекой.

Удачи завтра. Сбудется. Я спросила.
Если апрелем дышишь, то знай, я тут.
Я буду ветром, свежим и полным силы,
Облаком, так похожим на то, что ждут.

Удачи завтра. Если не так — едва ли.
Просто смотри и слушай морской прибой, —
Удачи, правда. Как бы тебя ни звали.
Кем бы ты ни был, помни, что я с тобой.

Пока ты спал, в этом доме произошло утро.
Всё как обычно — стены, простыни, зеркала.
Солнце билось к нам в шторы, окрасив их перламутром.
Я вообще-то люблю солнце, но сегодня его прогнала.
(А вдруг тебе снился хороший сон?)

Пока ты спал, я неподвижно сидела рядом.
Закрыв глаза, сложив руки, и как будто,
В одну секунду окинув комнату взглядом,
Осторожно, на цыпочках к нам подошел Будда.

Уставший, добрый, седой, и почти нестарый,
С красивой белой электрогитарой.
Он даже расписался вот здесь, на моей груди.
… показать весь текст …

Знаешь,
чтоб улететь на море — нужны крылья.
Не билеты, не деньги, а просто сердец стук.
Всё на свете совсем легко может стать былью:
Просыпаешься, смотришь в окно, ну, а там — юг.

Не беги: не спасёт ни объявленный рейс в Севилью
И ни даже двоюродной бабушки дом в Крыму.
Просто чтоб улететь на море — нужны крылья.
(Да и тем, кто без крыльев, и море-то ни к чему.)

Только если увидишь, как снова
дышу пылью,
Жду автобус и пью таблетки от головы —
… показать весь текст …

А мне говорили, стоит сходить к врачу.
Одеться теплей и быть аккуратней впредь.
Мол, «осень» — по сути «падать».
А я лечу!
И в кои-то веки знаю, куда лететь.

Лужи, лучи, птицы —
То февраля — рать.
Льдинка в лесу боится
Таять и умирать.
Стала совсем седою,
Прячется в тень сосны…

eсли б она знала
что будет большой водою
лучших
ручьев
весны

2017

…Нас в этих кедах точно не пустят в рай,
А это, вообще, неплохой такой повод жить.

Даже любовь, что забита розгами;
Насмерть, жестоко тобой забита —
Каждое лето — с неба звёздами.
И никогда не будет забыта.

Даже любовь, что забита копьями,
Давно похоронена и отпета —
Каждую зиму — с неба — хлопьями.
В каждом луче фонарного света.

У меня во дворе растут
Одуванчики и крапива.
Это значит, что радость — тут;
Это правильно и красиво.

Эти моря оказались совсем несиними,
А берега — из острых больших камней.
Мамы хорошие: нас воспитали сильными.
Люди плохие:
из-за них мы ещё сильней.

Не жди. Создавай. Внимай.
Прощай. Принимай. Прочти.
А там уже будет май…
А это уже — почти.

Мне было года четыре, папин коллега подвозил нас до дома на Москвиче. — Сашенька, — позвал меня отец (он хотел показать что-то за окном).
— А? — отозвался водитель, крепкий такой, усатый мужчина.
— Ну, жесть, — подумала я тогда. А сейчас решила — как прекрасно, что он обернулся. Его, водителя, может, мама
так звала или бабушка, которой в живых-то уже нет, а «Сашенька» — осталось.
Сладким вкусом «дунькиной радости» на губах и деревьями, которые пролетали быстро, если стояли близко к дороге, и плавно, если едва виднелись у бесконечного горизонта.