Боль — одно из зол, но сама по себе ещё не зло.

Если бы род людской ничего не помнил, он был бы совершенно счастлив.

Право — это узкое одеяло на двуспальной кровати, когда ночь холодная, а на кровати — трое. Одеяла не хватит, сколько его ни тащи и ни натягивай, и кому-то с краю не миновать воспаления лёгких.

Законы — это штаны, купленные мальчишке в прошлом году, а у нас всегда — нынешний год, и штаны всегда лопаются по шву, и щиколотки наружу. Законы всегда тесны и коротки для подрастающего человечества. В лучшем случае ты можешь что-то сделать, а потом сочинить подходящий к этому случаю закон, но к тому времени, как он попадёт в книги, тебе уже нужен новый.

Если у нас было такое замечательное, прекрасное прошлое, то откуда, черт подери, взялось это совсем не замечательное и не прекрасное настоящее — откуда, если этого незамечательного и непрекрасного не было у нас в прошлом?

Ибо ничто не пропадает бесследно, ничто и никогда. Всегда есть ключ, оплаченный чек, пятно от губной помады, след на клумбе, презерватив на дорожке парка, ноющая боль в старой ране, первый детский башмачок, оставленный на память, чужая примесь в крови. И все времена — одно время, и все умершие не жили до тех пор, пока мы не дали им жизнь, вспомнив о них, и глаза их из сумрака взывают к нам. Вот во что мы верим историки. И мы любим истину.

Смешная это штука — грязь, — сказал Хозяин. — Ведь если подумать, весь наш зелёный шарик состоит из грязи, кроме тех мест, которые под водой и опять же состоят из грязи. Трава — и та растёт из грязи. А что такое бриллиант, как не кусок грязи, которому однажды стало жарко? А что сделал Господь Бог? Взял пригоршню грязи, подул на неё и сделал вас и меня, Джорджа Вашингтона и весь человеческий род, благословенный мудростью и прочими добродеятелями. Так или нет?

Вы засыпаете на долгое время, а когда просыпаетесь, оказывается, что всё на свете осталось по-прежнему. Сколько бы вы ни проспали, ничего не меняется.

Всякий акт чистого восприятия — подвиг.

Человек зачат в грехе и рожден в мерзости, и путь его от пеленки зловонной, до смердного савана!