Плохо, когда вокруг все свои, а потом — нет. Но при этом люди остаются те же.

Некоторые не продаются, но сдаются в аренду.

Навстречу шёл человек. Увидев меня, он замедлил шаг и стал расплываться в улыбке. Подойдя ближе, человек понял, что обознался и прошёл мимо. А я за это время успел растолкать события и людей в своей памяти и почти уже нашёл там место этому человеку.

Мы не живем так, как хотим. Мы живем так, как можем. Но так, как можем, бывает даже лучше, чем так, как хотим.

Так сильно уважали друг друга, что у них ничего не вышло.

Если день был не ваш — извинитесь и верните обратно.

Трудно смотреть в оба, когда хочется взглянуть хоть одним глазком.

В потоках будней всё привычно,
все в них похожи друг на друга;
Мы отличаемся обычно
Тем, как проводим час досуга.

Как друг друга нам понять,
Очень трудно мне представить.
Ты умеешь так молчать,
Что и слова мне не вставить.

Мудрому и бедному старику протянули руку. Он пожал её.
— Нет, — сказали ему, — это не для рукопожатия, это рука помощи.
— Ах, если бы вы знали, из какой бездны вы мне её протягиваете! — усмехнулся старик.

Если дорога никуда не ведёт, то это ещё не значит, что вы в тупике.

По жизни суровой довольно нередко
Нас воли лишают свои же затеи;
Не только ведь прутья становятся клеткой,
Но могут и мысли, и даже идеи.

Есть уверенность в завтрашнем дне. Нет уверенности нашего в нём присутствия.

Есть мысли в моей голове, с которых пора брать квартплату.

Нам было так хорошо, что повторять было бы нелепо.

И те, кто знает себе цену, могут быть проданы за копейки.

Движение — жизнь. Но и движения бывают разные, и жизнь тоже. Вот мечешься иной раз, крутишься, носишься как угорелый. Движение? Ещё какое! А жизни всё меньше и меньше…

Новых правил в битвах не ищите,
И не надо уговоров, ссор и драки;
Если женщина нуждается в защите,
Лучше ей сдаваться до атаки.

— Что вы рисуете? — поинтересовалась Людмила Аркадьевна, увидев Ивана Вениаминовича у холста.
— Я рисую весну, — ответил Иван Вениаминович.
Людмила Аркадьевна сделала несколько шагов, внимательно разглядывая картину с разных сторон.
— Но ведь совсем не похоже. Весна не такая, — наконец сказала она.
Иван Вениаминович нанёс ещё несколько мазков на холст, вздохнул и произнёс:
— А ваша жизнь такая, какой вы её себе представляли?
Оба улыбнулись, и Иван Вениаминович продолжил рисовать весну.

Если разобраться, то и свои пять пальцев я не очень-то хорошо знаю.